– Ну что же, это довольно неожиданно – сказал Министр, – но раз все детали согласованы, мистер Крам, прошу начинать.

– Драко Люциус Малфой, Вы обвиняетесь в добровольном сотрудничестве с Томом Реддлом, волшебником, который считал себя великим Темным магом, называл себя Лордом, даже не имея этого титула. Но весь магический мир запомнил его прежде всего как того-кого-нельзя-называть и именно так...

– Его имя Волан-де-Морт – перебил Руководителя отдела Гарри и шагнул на импровизированную сцену-арену. – Почему? Почему Вы боитесь называть его так даже после его смерти? Неужели тот след, который он оставил в нашей истории, не стоит того, чтобы больше не бояться называть это проклятое имя в слух?

– Мистер Поттер – послышалось где-то с места, за спиной министра, – Ваше возражение не очень уместно. Магический мир привык называть его...

– Профессор Дамблдор говорил мне, что нельзя бояться только имени. Это всего лишь игра букв, дурацкая анаграмма. Ни он, ни я, никогда...

– Мистер Поттер – теперь Гарри перебила какая-то колдунья с верхних рядов. В этом голосе слышались настолько знакомые нотки, что те, кто узнал это сходство, все как один повернули головы в его сторону и прищурились. Но это была лишь случайность, в министерской магии сидела высокая и очень худая колдунья с черными как смола волосами, что спадало почти до пояса. – Мы собрались здесь, совсем не для обсуждения Ваших с Профессором, со всей уважением к нему и его смерти, убеждений. У нас тут серьезная причина. Сейчас перед нами юный волшебник, который сознательно, подчеркиваю, сознательно, уже в свои такие молодые годы, избрал служение тому, кто называл себя Вершителем мира и судьб всех людей на земле, нарушив этим даже статус секретности. Этот юный волшебник, жил в самом центре этого зла, был в кругу, так называемых, «приближенных» и сыном, можно сказать, правой руки своего Лорда.

– Руки, которая сама себя и уничтожила – вырвалось у Гермионы, которая, уже произнеся это, поняла, что это было сказано достаточно громко.

И снова почти все присутствующие обратили внимание на скамейку, на которой, непонятно почему, оказались эти двое. Но самое главное, что эта невольно сказанная реплика, привлекла к себе столь желанный, для самой девушки, взгляд. В серых глазах, словно молния, промелькнула боль, которую никто не заметил, потому что не знал, что этот человек знает и может чувствовать это, но не она. Гермиона знала и видела этот взгляд, а поэтому постаралась максимально передать взглядом своим, что не хотела этого сказать, это было не нарочно, но Драко... кивнул(?). Неужели, это означает, что он...

– Не против правды – одними губами проговорила она. Драко сразу же опустил голову.

– Мисс Грейнджер! – Словно из тумана к ней доносился голос. Кто-то звал ее. Гермиона повернула голову и встретилась взглядом с Кингсли Брувстером. – Мисс Грейнджер, Вы хотели что-то сказать?

– Я... – девушка снова посмотрела на своего парня, который вновь слегка кивнул. – Я могу объяснить...

– Мисс Грейнджер, но перед тем, как Вы что-то скажете, хотелось бы уточнения. Вы сидите возле мистера Поттера, который назвался защитником мистера Малфоя. Насколько нам известно, Вы имеете наиболее обоснованные причины – Виктор Крам сделал паузу. Гермиона посмотрела на своего «еще одного друга из солнечной Болгарии». Весь его вид выражал двусмысленность его замечания и преднамеренной остановки. В его взгляде не было ничего доселе знакомого. Как будто они были даже никогда не знакомы. Как будто между ними никогда не было поцелуев, лет общения, лет дружбы. Сейчас он был работником Министерства магии, Руководитель отдела магического правопорядка и еще один человек, который также считает ее предательницей. – Чтобы выступать в качестве свидетеля по делу, как пострадавшая и наиболее «заинтересованная сторона» в обвинении.

Гермиона встала и оперлась руками на перила, которые были перед лавкой.

– Мистер Крам, или, не знаю, как правильно Вас надо называть, уважаемый Руководитель отдела? – Каждое слово было словно не ее. Этот, казалось бы, обычный вопрос, был сказан грубо и с отвращением. Она смотрела прямо в черные глаза и понимала, что ее борьба будет еще тяжелее, чем она предполагала. И только краешком глаза она заметила, что глаза серые, которые так упорно не хотели смотреть на нее, обрамили изогнутые удивлением брови и легкая ухмылка. И этот, не заметен ни для кого жест, придал уверенности, что все делается так, как и должно было быть, что эта борьба будет не хуже войны, которая закончилась, но они ее выиграют и сейчас.

– Можно просто Мистер Крам – бывший игрок в квиддич был заметно озадачен таким тоном, плечи даже немного опустились, поэтому он для успокоения оперся руками на стол перед собой.

– Мистер Крам, как Вы хорошо заметили, я стою рядом с Гарри... мистером Поттером. Но отнюдь не в качестве свидетеля или пострадавшего. И так, Вы правы и в том, что я «наиболее заинтересованная сторона», но не в обвинении, а в защите мистера Малфоя.

И снова по залу прошла волна удивленного вздоха и шепота.

– Это очень неожиданно для других, но Вы же понимаете, мисс Грейнджер, что довольно скоро та правда, которую Вам придется рассказать, будет не совсем в пользу вашей защитной позиции. Это будет использовано против мистера Малфоя.

– Не против него! – Вспыхнула гриффиндорка. – Драко... мистер Мафлой не должен отвечать за действия своего отца и своих родных, он не выбирал семью, в которой родился, он наследник чистокровного рода, что всегда жил по правилам, установленными веками до него.

– Но он мог...

– Не мог! У него не было права выбора. Так же Гарри никто не спрашивал, хочет ли он быть легендой, мальчиком-который-выжил, мальчиком-который-пришел-сам-чтобы-умереть и этим спасти нас. ВЫ называете меня пострадавшей. Так, в доме, где и родился мистер Малфой, я непосредственно пострадала, у меня забрали мою магическую силу – в зале ахнули, то есть не все еще знали о ее личной утрате, но Гермиона продолжала, – но это был не он. Он ничего не мог сделать. Это сделала Беллатрисса Лестрейндж, настоящая правая рука Волан-де-Морта, и она уже получила свое наказание – как только она это сказала, позади послышался всхлип. Девушка повернула голову и увидела... Андромеду, которая закрыла свой рот рукой. Мерлин, как она могла забыть! В глазах обоих женщин одновременно выступили слезы, но старшая из сестер Блэк, вдруг убрала руку и... также кивнула (?)..