Беллатриса опять начала оглядываться. Но подозрительность, как и хитрость, является основой всех слизеренцев, потому он быстро выкрутился – у него это будет действительно первый раз. Дальше события развивались очень быстро. Вот они выходят из комнаты и странно, потому что за комнатой опять следят, и опять компания шрамоголового. Но как Поттер вообще узнал, что он здесь и почему именно сегодня такая активность? Вот они бегут к Астрономической башне, и их опять ожидали. Началась перестрелка. Но ему надо на саму башню, обманная метка запущенная, Розмерта дала знак. Следовательно, вот-вот появится сам старый маразматик. Двери резко оттолкнулись, директор уже был на башне. Было видно, что только что прибыл.

– Экспелиармус! Кто здесь еще есть?

– Это я хотел бы тебя спросить – сказал человек таким тоном как будто спрашивал о домашней работе.

Но это и есть его задание. Работа, которую он выполнял почти год и почти сделал. Это его гордость, а этот “вечный добряк” говорит с ним таким мягким тоном. Будто это не его он сейчас должен убить.

– Драко, ты же не убийца! Я тебе помогу – и опять этот будничный тон.

Но так не может быть. Это уже он сегодня слышал. Она уже это говорила, умоляла, предлагала себя взамен любимому директору. К горлу подступил ком, хотелось кричать, биться головой об стену или просто вырвать. Он набрал полную грудь воздуха и глотнул слюну.

– Драко, неужели нет никого, кто сможет тебе помочь? – тихо и вымучено спросил старый волшебник.

Вот в чем и проблема. Что есть! ОНА. Проклятая гриффиндорка, которая перевернула все с ног на голову. Она нашла его внутренний голос, тот, который родился в день принятия метки и тот, который сам Драко старался спрятать, не слушать, тот кто постоянно напоминал ему об предательстве, об одиночестве, о том, что он только марионетка сначала в руках отца, который говорил с кем дружить, что делать, кого ненавидеть, а теперь, после ошибки своего же отца, в руках Темного Лорда, но тот уже решает более глобальные вопросы – жить или не жить. Грейнджер зародила в нем новое ощущение. Ответственность? Привязанность? Желание бороться против системы?

– Я думаю, она тебе простит – тихий голос вырвал его из размышлений.

Конечно простит! Потому что только ОНА на такое способна. Только у нее может быть такое сердце и душа, которая может любить то, что у других вызывает отвращение, то чего другие боятся. Но сможет ли проклятая грязнокровка принять его... полюбить... Он никогда не ответит взаимностью, потому что у Малфоев нет души, они не умеют любить, они не признаются даже себе в этом. Семейный устав не позволит, а за измену только смерть. Потому то, что он должен сделать, она не простит. А он должен. Неожиданно послышались шаги и на башню ворвались те, кого он сам и впустил. Теперь дороги назад нет. Грейнджер осталась в комнате невидимая, обездвиженная, немая, и она, скорее всего, там и умрет. А дома его ожидает мама, жизнь которой зависит только от него. А еще Люциус... из-за которого он и очутился здесь... благодаря которому и появился странный голос, который доводит до безумия, заставляет думать о неповиновении. Но он – Малфой, а им неизвестно ощущение сожаления. Пожиратели подгоняли и требовали действовать. Пока они переговаривались с директором, который на чудо и на зависть выглядел спокойным, готовым до встречи со своей судьбой, надо было заставить перестать дрожать хотя бы руки. Но ничего не выходило, внутренний голос разрывал голову изнутри. Опять послышался стук, и в комнату ворвался Снейп. Когда он глянул, то сразу проник в голову и услышал лишь голос, который просто ревел: “Она не простит”. А потом учитель стал спереди его и... убил... убил директора Хогвартса. Голос в голове закричал. Это был крик радости и ужаса. Счастье от того, что он это не сделал и негодование от того, что это сделал не он! Что теперь будет с ним, мамой, Люциусом. От глубоко самоанализа опять спас Снейп, который шарпнул за рукав и заставил отвести оцепенелый взгляд от места, где только что стоял Дамблдор, где его только что поразил смертельный удар от человека, которому он почему-то доверял. Они бежали из школы. Надо было как можно быстрее покинуть территорию, чтобы иметь возможность трансгрессировать. Из ниоткуда взялся Поттер, который что-то кричал и стрелял заклятиями в спину. Но как же без него? Странно, что он не явился на саму башню. Последний раз он слышал его, находясь в комнате с Грейнджер. Около самой комнаты были рыжие Уизли и Лонгботтом. Тогда где был Поттер? Что он делал тогда на восьмом этаже? Кабинет директора... две метлы... шрамоголовий был на башне! Но это невозможно! А что, если все-таки был и все видел. Он знает, кто убил... а значит... надо привлечь его внимание!

– Инпедимента! – Поттер упал. Снейп опять приказал убегать, но проклятый голос решил по другому. Школьный соперник вспомнил туалет – ночь, которую ОНА совсем недавно просила забыть. – Анлюзор! – И если этот герой и действительно не глупый, то догадается, что делать.

А через несколько минут, сжимала невидимая труба и встречала холодная земля перед его домом. И первый изменник рода сейчас переступит порог, чтобы встретить свою заслуженную смерть, которой он не боится. Уже! Даже в полной темноте Малфой-мэнор было видно. От него исходил поток старинности, величия и превосходства. Пожиратели и Снейп стояли и смотрели на распластанное тело на земле. Зловещую тишину нарушила Белластриса:

– Драко, ты забыл, как правильно перемещаться, мы тебя целую вечность ждем. Вперед, племянничек, только что родился новый и достойный потомок рода Малфоев. Это надо отметить.

Он знал, что тетя недолюбливает Люциуса и сейчас все сделает для того, чтобы “любимый племянник” полностью расплатился за свою измену и ошибку отца. И этот издевательский тон подсказывает, что банальная смерть будет слишком легким наказанием.

– Хватит здесь торчать, открывай ворота, Малфой – буркнул Грейбек.

Рука коснулась холодного металла, и врата бесшумно открылись. К самому замку все шли молча. Надо было максимально сконцентрироваться, чтобы заблокировать свои мысли от Темного Лорда. Он профессионал в этом деле, но нельзя показать истинную причину еще одного провала Малфоев, предательство семьи и самого хозяина. Возможно, так удастся если не спасти, то хотя бы упростить смерть матери. А Люциуса, возможно, просто оставят в Азкабане. Волан-де-Морт встречал их в кресле малой гостиной. С одной стороны сощурено высматривал Петтигрю, а с другой – стояла Нарцисса, которая смотрела себе в ноги, не осмеливаясь посмотреть на сына. Двигалась только костлявая рука на гадкой голове змеи, которая, обвив кресло, смотрела на только что прибывших.

– Приветствую Вас, друзья мои. Северус, вижу ты, наконец, присоединился к нам – послышалось шипение.

Все согнули головы. Никто не осмеливался прямо смотреть на Темного Лорда, когда он говорит.

– Драко, мальчик мой, что такое? Я чувствую страх, который идет от тебя. Не хочешь ли ты сообщить мне, что сын – позорная копия своего отца? Неужели трусы Малфои опять меня подвели?

– Повелитель – отозвалась Беллатриса голосом, который возбужденно дрожал, – парень все сделал.

На какую-то секунду глаза Драко, как и щели Волан-де-морта, распахнулись, но этого они не имели права показывать, потому оба обернулись к Нарциссе, которая от услышанных слов охнула.