Плутон бежит вокруг Солнца. Он искренне надеется на любовь своей мачехи. Он издали любуется сияющим величием приютившей его звезды, только природная скромность и неуверенность в себе мешает приблизиться к нему. Плутон старается найти общий язык с Нептуном, даже заходит на его орбиту, только Нептун, в своей гордости никогда не позволяет себя застать. И всякий раз Плутон плачет метеоритными дождями и делится своей скорбью с Хароном, у которого тоже нелегкая судьба. Исчерченное кратерами лико Плутона– живое свидетельство былых скитаний по вселенной. Побитый камнями и оплеванный метеоритами, Плутон заискивающе бегает за Солнцем. Он не может дать жизнь другим, потому что сам еле жив от перенесенных обид, он не может любить по– настоящему, потому что его обидели. Он не может никому верить, потому что от него отвернулись. Он не может улыбнуться, потому что замерз. Даже Нептун, который с давних времен охраняет владения своего родителя, не может принять своего приемного брата, потому что они разные. Они иногда встречаются в своем вечном беге, даже какое-то время бегут рядом, только Нептун не остановится, не улыбнется и не обмолвится словечком, будто не замечая его. А Плутон с восхищением смотрит на своего названного брата и боится с ним заговорить. Даже Харон, и без того молчаливый, не произносит и звука, когда рядом проходит Нептун. А когда большой брат уходит, Плутон, будто стесняясь себя самого, бежит по стопам Нептуна, и боясь встречи, вскоре, убегает с его тропы. Он то забегает чуть вверх от Нептуна, то наоборот опускается, чтобы было лучше его видно, будто заискивая перед повелителем морей. Нептун только нет-нет ответит рябью на своей горделивой спине, будто ежась от недовольства.

От невзгод и непонимания Плутон прячется своим терпеливым спокойствием. Он не дышит огнями, не полыхнет злобой. Он не обдувается ветрами, потому что они ему не нужны. Он не умывается дождями, потому что не видит в этом смысла. Он лишь тихо любуется Солнышком, которое то и видит с трудом, да названным братом, которого встречает раз в несколько сотен лет.

И лишь Харон, переживший с Плутоном все ужасы их прошлой жизни, неустанно следует за своим братом всюду. Он всегда идет за ним, не отходя от него и на метр, будто боясь потеряться в этом необъятном черном вакууме. Харон всегда смотрит в глаза Плутону, стараясь его утешить. Только неприветливый вид– слабая утеха вечному пасынку вселенной. Его угрюмое чело, скорее напоминает о покинутых родителях, которые не полюбили малыша. Харон угрюм и сер. Его рваные раны кровоточили бы до сих пор, если бы не жуткий холод, от которого стынет все. Его изуродованное тело болело бы бесконечно, если бы не эта вечная ночь. Он ужасал бы еще больше, если бы не непроглядная чернота. Они кружатся в нескончаемом вальсе– изуродованный Харон и покинутый Плутон. И будут кружиться долго, если не встретят, наконец, на своем пути Нептуна, который грозился их убить.

Лучше смерть, чем дикая неуемная тоска. Лучше забвение, чем одиночество. Лучше вечный покой, чем вечное изгнание. Может поэтому Плутон и ищет своей гибели от сильных рук названного брата? Может поэтому он не стремится к Солнцу, боясь еще большей обиды? Он никогда не скажет к чему все это. Он никому не поведает свою тайну. И пусть так будет всегда.

Глава 3.

Небольшой вихрь мертвой холодной Плутонеанской пыли на плитах посадочной площадки обозначил прибытие планетарного кара с Марса. В небольшом удалении от поверхности плит, кар, ведомый автопилотом, проследовал на посадочную позицию, похожую на огромный сундук, на много километров простиравшийся по поверхности Плутона. Шлюзовой порт медленно и величаво отполз в сторону, открывая перед собой бескрайнюю пропасть, способную вместить гору вместе с маленьким непослушным Магометом. Кар шмыгнул в образовавшийся проем. На фоне огромного пространства летательный аппарат был похож на маленького хомячка, попавшего в переделку волею судеб. Шлюз также величаво, отгородил неприветливый внешний Плутон от Плутона уже обжитого людьми. Если бы не вакуум, наверное, Отец с Мормоном бы услышали визжащий скрежет холодного металла. Однако, какие звуки произносили ворота останется тайной за семью печатями для наших двух странников.

Внешний шлюз закрылся, оставив кар в шлюзовой камере. Из небольших проемов, спрятанных в нишах необъятного шлюзового пространства, хлынул воздух. Беснующиеся белые клубы живительного газа бешеным потоком вливались в камеру, кружась и вспениваясь. Вскоре шлюзовое пространство заполнилось атмосферой. Затем открылся основной проход, кар последовал внутрь и опустился, наконец, на серый пол. Приятный баритон констатировал прибытие. Путешествие на задворки солнечной системы закончилось.

–Открывай скорее люк, железяка бездушная.– Закричал Отец не медля.

–Ну, вот и прибыли.– Потягиваясь, Мормон зашевелился в своем кресле.

Носовой иллюминатор, заполнявший всю переднюю часть кара, лениво сполз на корму, открывая перед странниками свободу.

Отец выбрался из кара, подпрыгивая и матерясь. Ноги затекли, то место, откуда у Отца росли ноги, онемело, спина ныла. Мормон был более сдержан в своих выражениях, однако не пропустил повесить в зале посадочной позиции пару коротких и хлестких замечаний.

Осмотревшись, друзья удивились огромному пространству, давшему приют им и маленькой летательной машине. Внутри ангар выглядел более просторным, чем снаружи. Помещение напоминало огромный гараж. Серые бетонные плиты заменяли стены, пол казался монолитным сделанным из какого-то серого пластика, с белыми полосами разметочных линий. В нишах позиции прятались низенькие сурфисные диггеры, буровые передвижные станции, кары– цистерны для ископаемых пород, погрузчики и заправщики. В других нишах разместились летательные аппараты, начиная с пассажирских каров с частными бортовыми номерами, заканчивая огромными, словно самомнение президента, косморобусами. Были кары и с конфедеративными номерами. Чуть далее стояли более серьезные транспортные планетарные суда, предназначенные для транспортировки грузов, пород и прочего техногенного содержимого. Вокруг машин суетился персонал. Некоторые важно расхаживали вокруг машин, делясь своими замечаниями с компаньонами, другие, словно грязные черти, копошились в потрохах. Где-то вдали летели искры от сварочных работ, звенели и жужжали станки и ремонтное оборудование. По ангару сновали погрузчики, подгоняемые жирными космонавтами, суетились заправщики. Иногда встречались андроиды с глупыми выражениями пластиковых лиц.

Потолок был выложен теми же серыми плитами, на которых висели лампы, словно театральные юпитеры. Эхо, рождаемое тут же, чахло и умирало в этом огромном пространстве. Шаги глушились пластиковым полом и километрами пространства. Нигде не было видно ни стеклянных окон, ни дверей, ни транспортных лент, куда можно было выйти из этого огромного гаража.

Только приглядевшись, Отец увидел, что возле каждой ниши располагался черный нуль транспортный выход. Слава Богу, подумал Отец, что не придется ногами искать выход из этого помещения. Здесь можно оставить полжизни, ища драгоценный путь. Вероятно, что в этой транспортной чехарде и нет классического выхода с дверью, или со шлюзом, на худой конец, чтобы исключить вероятность разгерметизации жилого массива, на случай какой-нибудь поломки. Осталось бы сомнительное количество выживших после такой катастрофы.

Отец не мог себе и предположить, что ангар для сурфисных и летательных судов находился в конвертерном пространстве. Сложно себе представить постройку такого массива в реальном пространстве, на построение коего ушли бы многие десятилетия. На помощь человеку пришло гениальное инженерное решение о развертывании конвертерного пространства, способного уместить достаточное количество космического железа. В реальном пространстве ангар был велик, даже по земным меркам, в конвертерном пространстве он мог удовлетворить любые, даже самые притязательные нужды.

На двух прибывших никто не обращал внимания. Появление двух гражданских лиц никого не смущало, видимо появление мещан на Плутоне дело обычное. Это устраивало обе стороны, тем более что Отец прибыл на Плутон не раздавать автографы.

Отец потянул Мормона к ближайшему выходу.

–Куда идти дальше, знаешь?– Спросил он.

–Сейчас, разберемся. Хакер мой, в общем, нас ждет. Я ему сказал, что лечу уже.– Пождал плечами Мормон.

–Командуй, бригаден фюрер.– Отец кивнул в строну выхода.