–Только из собаки не давай.– Попросил его Отец.

–Какой собачатина, что ты, дорогой,– удивленно затрещал нехристь и рукой предложил проследовать к мангалу, от которого вился аромат свежежареного мяса и томных углей.– Мы собачатину не делаем. Это к корейцам. Я не такой, что ты!

Лес, обступивший дорожную походную шашлычную, лениво ждал, когда путников станут кормить лошадиным мясом, нанизанным на железные палки. Облака, застывшие от осенней стужи повисли над высокими верхушками деревьев, и, казалось, им было не безразлично, поддадутся два честных путника уговорам нечестивца, украсившего свое лицо жесткой, как сапожная щетка, щетиной.

Отец спорить не стал, взял шампур с румяными кусочками мяса и полез в машину.

–Катька хорошо готовит?– Спросил Отец, набив рот ароматным шашлыком.

–Ум отъешь.– Сказал Лелик.– Она только Луну не жарит. Что ты! Она дорожный камень так сготовит, всем не удивленье.

Лелик тронулся. Машина, весело урча, побежала по широкой трассе.

–Это хорошо. Женщина должна хорошо готовить.– Согласился Отец.– А моя подружка только чай из пакетиков заваривает неплохо. Однажды она решила себе сварить яиц. Так что ты думаешь? Не смогла.

–Это еще почему?– Удивился Лелик.

–Она сама очень удивилась, когда стала в кастрюлю с водой бросать яйца. Разбились. Уж не знаю, как она их бросала. В общем, с тех пор она никогда больше не пробовала варить.

–Так и на кой тебе такая подруга? Сам готовить что-ли будешь?– Спросил Лелик.

–Такая у меня судьба.– Махнул печально рукой Отец.

–Какая твоя судьба? Брось ее. Не пара она тебе, Отец. Все это видят. Голова у нее как-то не так работает, будто ей горючего не хватает. Не так как-то.

–Знаю.– Кивнул Отец.– Многие так говорят.

–Что, такая любовь что-ли? Никогда не поверю. Найдешь себе девчонку еще лучше.– Усмехнулся Лелик.– Рыжую какую-нибудь.

Отец усмехнулся:

–Рыжую?– Спросил он. Лелик кивнул.– Да мне, в общем, рыжие не особенно нравятся. У тебя Катька рыжая?

–Если бы. Я ее, может, и крепче любить бы стал.– Вздохнул Лелик.– Сивая, как мерин. Волосешки жиденькие. Но зато как она готовит!!!

–Тебе что, так сильно рыжие девчонки нравятся?– Улыбнулся Отец.

–Я как рыжую девчонку вижу, так у меня жилки трястись начинают. Ух!– Лелик передернул плечами.

–Почему?– Не унимался Отец.

–А я почем знаю? Нравятся, и все тут. Я иной раз думаю на Катьку нечаянно банку с хной опрокинуть. Так, чтобы веселее было. А потом думаю, что это не надолго. А ты свою подругу брось.

–Как я ее брошу?– Спросил Отец.– Я за ней месяц целый ухаживал. Добивался. Как я ей объясню?

–А никак. Скажи: так мол и так, иди ты куда трава расти не ходит. И дело с концом. Месяц!– Фыркнул Лелик.– Свет клином что-ли сошелся! Вот и Басмач такой же. Танька, я погляжу, все кишки ему на кулак уже намотала.

–Ой, не говори, Лелик.– Засмеялся Отец.– Что правда, то правда. Она ему житья не дает. Я ее однажды попросил за пивом до ларька сбегать. Так она, представь себе, целый месяц на Басмача губешки свои дула.

–На Басмача?– Лелик от удивления отвернулся на миг от дороги.

–Ну!– Заверил его Отец.

–А на него то зачем?

–А я знаю? Сначала она на меня стала желчью плеваться, а потом и Басмач под горячую руку попался. А ему так, для кучи. Ох, и смеху было. Мы с Гуриком валялись, когда она Басмача распекала. Мне смешно, вроде это я ее послал за пивом, а Танька у этого несчастного по волоску из макушки выдергивает.

–Больная.– Бросил Лелик.

–Не то слово. Однажды я ей сказал, что она майонеза пожалела в «под шубой». У Гурика день рождения был, Танька решила салат принести на праздник. Салат, вроде туда-сюда, а майонеза мало, сухой, как ее душонка. Что ты думаешь? Кому она стала потом плешь выгрызать на затылке?

–Мне думается, не тебе.– Пожал плечами Лелик.

–Точно. Басмач, как ужаленный боец, сидел за столом. Все мне кулаки показывал исподтишка, да под столом ногой молотил. А я, и смех и грех, ну ее распекать за салат. Она пунцовая, как эритроцит сидит. Надулась, как мышь на крупу, а сама все Басмача щиплет, чтобы он мне потом чертей дал.

–А он что?

–Да ничего. Подходит на перекуре, говорит, мол, Саня, отстань ты от нее, не даст она мне жизни. А я уже под хмельком, давай ее чистить, что перья в разные стороны летят. Мне она боится что-нибудь сказать. Так, в легкую зубы скалит, а сказать– страшно.

Отец достал из пачки сигарету и прикурил. Сизый дымок лениво подался к форточке.

–Дай мне в зубы, чтоб дым пошел.– Попросил Лелик.

Отец поджег еще одну сигарету и сунул Лелику под нос.

–Дэн курит?– Спросил Лелик, попыхивая ароматным табачком.