– А между прочим, совершенно напрасен ваш смех, уважаемые коллеги. Если кто не помнит – в первой миссии, имевшей целью передачу панорамных изображений, наша многоуважаемая Служба Неба решила не заморачиваться с созданием имитатора и просто использовать иннурийский аппарат. Аппарат, естественно, передал то, что в него ввели, и отключился. Гасящее поле, естественно, не применялось – зачем, если сам аппарат передаёт легенду?

И каково же было удивление наших сотрудников, когда среди переданных видеолегенд мы обнаружили ВОТ ЭТО.

Изображение на виртуальном экране поменялось – с плоского чёрно-белого снимка, очень грубого, почти схематичного, хитро таращил глаз попрыгай. Самый обыкновенный, каких держат в своих домах миллионы иномейцев.

– Вот до чего доводит дешёвая экономия. Очень хотелось бы услышать многоуважаемого шефа Службы Неба Нинэтэра.

Многоуважаемый Нинэтэр встал, имея непривычно пунцовый окрас лица, обычно бесстрастно-задумчивого.

– Это невероятный прокол, не отрицаю. Мы провели внутреннее расследование инцидента. Да, в помещение, где был размещён аппарат, проник попрыгай. Очевидно, заинтересовавшись объектом непривычного вида, он принялся долбить его клювом… Контакты примитивного механического реле замкнулись, и аппарат произвёл съёмку-передачу изображения – энергия в аккумуляторах была не исчерпана… Да что говорить! – махнув рукой, начальник Службы Неба сел.

– Самое скверное, что снимок растиражирован и рассован по множеству мест, достать откуда и исправить уже невозможно, – соски Иллеа осуждающе колыхнулись. – Наша Служба Контроля старается, конечно, но… Тамошний учёный, Ксанфомалити, – длинное иностранное имя Иллеа выговорила чётко, раздельно впечатывая слоги, – уже выдвинул предположение, что это снимок живого существа. Правда, его сослуживцы подняли на смех, но тем не менее… Прошу задавать предварительные вопросы, коллеги.

– Прошу слова! – поднялся один из сидевших в первом ряду. – Не отрицая вины нашей Службы Неба, всё же хочу заметить, что мир этот не таблица умножения, и место чуду в нём всегда имеется. Под чудом я подразумеваю цепь событий, каждое из которых маловероятно. И не все чудеса бывают со знаком плюс, к сожалению. Да вот, зачем далеко искать пример – не у тебя ли, многоуважаемая Иллеа, дочка стащила ключ от тинно, дабы попутешествовать по чужой планете?

– На этом конференцию позвольте считать закрытой!

Стукнув молоточком по бронзовому гонгу, председатель встал, и публика в зале разом зашевелилась. Иллеа, помедлив, тоже двинулась к выходу.

Снаружи по-прежнему царило дивное раннее утро. Солнце, кажется, и не подумывало выбираться из-за горизонта. Иллеа чуть усмехнулась, вспоминая восходы на Иннуру – чуть зажмурился, и вот он, уже полдень…

У самой гравилётной площадки стоял мужчина, приветливо махая рукой.

– Привет тебе, о прекраснейшая Иллеа!

– Да ну тебя в самом деле, Инмун! Полный зал сегодня, а родной муж не соизволил явиться!

– Ну видишь же, явился, – Инмун лучезарно улыбнулся.

– Когда?! Ну ладно доклад, но хоть на прения-то ты мог успеть? – Иллеа демонстративно отвернулась.

– Ну не смог, ну никак…

– Как там написал этот древний поэт-иннуриец: «И жалкий лепет оправданья».

– Ну ладно, не дуйся, – Инмун опустился рядом с женой на колени, обхватил её ноги, прижался щекой к бедру. – Прости нахального мальчишку, м?

– Пусти!

– Ну вот ещё. Никуда я тебя не отпущу, до края жизни. Ты же моя жена.

– Если жена, так можно щупать прямо на улице ляжки и задницу?

– Конечно. А ты небось и не знала?

Заросли цветов здесь были ещё почти неотличимы от Иноме, но жара спадала буквально с каждым шагом – тинно, как обычно, приводит температуру к средней между точками входа-выхода. И горизонт с каждым шагом стягивался над головою, словно горловина мешка, свидетельствуя о приближении к точке бифуркации, центру тинно.

Стройная черноволосая девушка спускалась по узенькой, едва натоптанной тропинке. Ещё дюжина шагов, и она очутилась возле здоровенного синего камня, до половины ушедшего в землю. Совместитель пространств – центр тинно, его сердце.