– Спасиибо тебее, – Вейла улыбнулась, и улыбка у неё вышла на диво – благодарность пополам со смущением. Сердце моё стукнуло раз-другой невпопад. – Яа быы соовсем умерлаа… таам…

– Рассказывай, – решительно предложил я, для пущей убедительности прихлопнув ладонью по столу.

Её глаза внимательны и задумчивы.

– Тии увеерьен, чтоо тебьее этоо наадо?

– Абсолютно! – мой тон не оставлял сомнений в крайней жизненной необходимости всех этих сведений.

Пауза. Короткий вздох.

– Хорошоо… Мойя маама рабоотайет туут, на Иннуру… даа, на Землее.

Я выжидающе молчал.

– Воот этоо клюуч оот тинно, – Вейла вытащила за цепочку свой примечательный кулон, тот, который висел особняком на длинной золотой цепочке. – Я понимайю, деетьям неельзя на Иннуру… Но маама остаавила егоо доома, ии воот… Скажии чеестно – а тии бии развее ньее взяал?

Я только хмыкнул. Отказаться от шанса побывать на другой планете? Да пусть потом хоть кнутом запорют! На конюшне, ага. Или в застенках святой инквизиции. Или даже у позорного столба на Дворцовой площади.

– Взял бы, – признался я абсолютно честно.

– Ну воот виидишь, – она вновь улыбнулась чуть виновато. – Таак и яа…

– Тинно, это ваш космический корабль так называется? Сколько же ты сюда к нам летела?

Она протестующе замотала головой.

– Неет! Я понимайу, чтоо еесть такойе «космичееский кораабль». Тинно – нее кораабль. И леетиеть никудаа ньее наадо. Оон ужее туут, наа Зеемле. Рааз – тии здеесь. Рааз – обраатно наа Иноме.

– Иноме… это Венера, что ли, по-вашему? – я усиленно катал по столу шарик из хлебного мякиша, собирая крошки, точно это не крошки – осколки мыслей моих пытаюсь собрать…

– Даа, – она отхлебнула остывший чай, чуть поморщилась. – А моожно мнее еещё горячеей вооды? Тоолько хоорошо гоорячеей…

– Да сколько угодно! – я двинулся на кухню, долил чайник, чиркнув спичкой, поджёг газ. – Варенья ещё хочешь?

– Хоочу! Ии буулку!

– Ты рассказывай пока, – поощрил я, распечатывая свежую банку абрикосового варенья.

Дальнейшее повествование, собственно, было типичным для всех юных первопроходцев, волею судьбы заполучивших в свои руки средство осуществления своей мечты. Причём заполучивших внезапно и на недолгое время, так что тщательная подготовка экспедиции становится невозможной.

– …Маама говоорьилаа, чтоо наа Иннуру всее хоодьят в оодьежде, инаачье неельзя. Нуу я и оодела чтоо биистро наашла… праавда, красиивойе плаатье?

Я хмыкнул. Платье, оно, конечно, грех сказать, что некрасивое. Если можно вообще назвать одеждой сорочку-ночнушку на бретелях, не прикрывающих даже соски, с широкими вырезами по бокам подола, достающими до талии. Ну и видно всё насквозь при хорошем освещении… Как там говорят у буржуев: «эротическое бельё»?

– …а туут наадо соовсьем друугую оодьежду, – девочка вздохнула. – Я ууже дуумала, чтоо уумру.

– А чего ж ты не переместилась обратно, как замерзать стала?

Пауза.

– А тии поопробуй наайди вхоод, коогда круугом стаалоо тьемноо… Проосто яа заблуудилась. Уу наас ньикогдаа ньее бивайеет, чтооби рааз – и тьемноо.

Мысль, уже царапавшаяся в моей голове, точно котёнок в картонной коробке, наконец-то выскочила наружу.

– Постой… погоди… ты хочешь сказать, что ваш этот… как его… тинно установлен здесь, у нас на кладбище?!

– Нуу даа. Маама говорьиила – в гоороде всё врьеемя чтоо-то ломаайют, строойят, аа туут всеегда тиихо…

Я уже только мотал головой, точно укушенная оводом лошадь. Ну в самом деле, денёк…

– Уо… – Вейла наконец-то отвалилась от варенья, облизываясь. – Спасиибо!

– Да на здоровье, – улыбнулся я.

– Наа здооровье… – она словно пробовала фразу на вкус. – Этоо раазвье леекарство?

– А как же! – авторитетно подтвердил я. – Вот, к примеру, если у человека паршивое настроение, дашь ему абрикосового варенья – и как рукой снимет. Да вот хоть тебя взять – разве тебе сейчас не легче?

– Наамного леегче, – в её глазах плясали смешинки.

– Ну вот видишь! Варенье – великая вещь!

Вейла засмеялась столь заразительно, что не подключиться к веселью было невозможно.

Встав из-за стола, гостья направилась в обход квартиры, чуть вытянув шею от любопытства.

– Этоо жее таакой аппаарат, даа? – тычок рукой в сторону телевизора.

– Угу. Это телевизор. Хочешь, включу?

Телевизор замерцал, прогреваясь, и выдал сочную цветную картинку – волк, сидящий на ветке и спускающий вниз верёвочную петлю, дабы уловить наконец-то абсолютно неуловимого зайца.