Известно, что погребение Тимура было произведено с грубыми нарушениями мусульманских обычаев. Мусульманские правила в отличие от христианских строго запрещают траур при погребении. Но источники сообщают, что при погребении Тимура были произведены траурные обряды.

Известный востоковед академик В.В. Бартольд в статье «О погребении Тимура» пишет так:

«Царицам и царевичам было предложено, „согласно требованию шариата и рассудка“, не надевать траурных одежд».

Тем не менее оказывается, что, несмотря на такое предписание, «царицы и немногие бывшие с ними царевичи… вместе с царевнами и другими знатными женщинами они выполнили обычные у кочевников траурные обряды… При этом присутствовали в траурных одеждах бывшие в городе царевичи и вельможи, даже представители ислама, как шейх ал-исламы Абд аль Эввель… На этот раз в обрядах принимали участие в черных траурных одеждах не только царицы, царевичи, вельможи и должностные лица, но все население города… После этого был выполнен тот же обряд, как во время поминок по Мухаммед-Султану в Онике; с плачем принесли собственный барабан Тимура; барабан своими звуками принял участие в траурной церемонии, потом кожу его разрезали, чтобы он никому больше не служил… Несогласное с правилами ислама убранство мавзолея было удалено только после занятия Самарканда Шахрухом (сыном Тимура — Авт.)… Как строгий блюститель шариата, Шахрух не мог не очистить мавзолея Тимура от языческого убранства».

Приведенная цитата, между прочим, подтверждает нашу гипотезу о том, что Тимур и его «подставной хан» Мухаммед-Султан — одно и то же лицо, а именно — знаменитый турецкий султан Магомет II.

Более того, Бартольд при исследовании документальных свидетельств о месте захоронения Тимура замечает, что:

«Трудно согласить это со словами того же автора, что в 1404 году строилось „куполообразное здание для погребения“ Мухаммед-Султана и что тело Тимура еще в феврале 1405 г. было положено „в куполообразное здание для погребения“; трудно допустить, что речь идет о двух различных зданиях».

Это также подтверждает, что Тимур и «Мухаммед-Султан» — один и тот же человек.

Приведем некоторые свидетельства о церемониях и одеждах, которые носили при дворе «дикого азиата» Тимура.

Де Клавихо сообщает:

«Этот царский внук, по их обычаю, был очень наряден: на нем было платье из голубого атласа с золотым шитьем в виде кругов — по (одному) кругу на спине, на груди и на рукавах. Шапка его украшена крупным жемчугом и (драгоценными) камнями, а вверху красовался очень яркий рубин».

Нетрудно узнать в этом описании хорошо известное нам торжественное одеяние русских царей с бармами-кругами на спине и на груди и с шапкой Мономаха. В средневековой портретной живописи русские цари изображались также и не в очень торжественной одежде, наиболее характерной особенностью которой был длинный (войлочный?) колпак на голове. Это видно, например, на гравюрах XVI века из первых изданий книги Герберштейна, воспроизведенных в книге Р.Г. Скрынникова «Иван Грозный» (М., 1983).

Далее, Г. Вамбери («История Бухары». СПб., 1873) пишет: «В торжественных случаях Тимур надевал широкий шелковый халат, а на голове носил длинную коническую войлочную шляпу с продолговатым рубином на верхушке, осыпанной жемчугом и драгоценными камнями. В ушах он носил большие и дорогие серьги по монгольскому обычаю».

Кстати, обычай ношения серьги в ухе сохранялся у казаков до XX века. Иванин, конечно, не может пройти мимо очевидного сходства обычаев тимуровского двора и русского царского двора и отмечает:

«По всей вероятности… церемониал… был общий во всех ханствах, управлявшихся потомками Чингисхана. А от ханов Золотой Орды некоторые придворные обычаи перешли и ко двору московских князей».

Собственно, ничего нового тут нет — о «монгольском происхождении» обычаев при московском дворе нам уже известно. Согласно нашей гипотезе о тождестве Монголии и Руси, Орды и казачьих регулярных войск Русского государства, ханов и русской военной знати, так и должно было быть.

Есть много параллелей в жизнеописаниях Тамерлана и русского великого князя Ивана III — современника турецкого султана Магомета II, завоевателя Константинополя. Эти параллели обнаружены М.Г. Никоновой.

Как отмечалось выше, в русских источниках хранится подозрительно странное молчание о захвате турками Константинополя в 1453 году. Немногие дошедшие до нас отголоски русского отношения к этому событию показывают, что это отношение было скорее благожелательным к туркам. Более того, на наш взгляд, турецкое завоевание XV века было просто продолжением русского «монгольского» завоевания XIV века. След крупной ссоры между Русью и Константинополем как раз перед завоеванием Константинополя в 1453 году сохранился и в скалигеровско-романовской «вычищенной» истории. Известно, что за 14 лет до взятия Константинополя церковные отношения между Русью и Константинополем были разорваны и русский митрополит-грек был вынужден бежать из Руси.

Понятно отсутствие документов о взятии русскими Константинополя в отечественных архивах (по крайней мере, среди тех, которые опубликованы). Естественно, все такого рода документы были уничтожены или далеко спрятаны в XVII веке, когда Романовы, собираясь по договоренности с Западом «освободить» Константинополь от захвативших его турок, не хотели вспоминать о том, что русские как раз и были теми «турками», которые Константинополь брали. Тем не менее, многочисленные отголоски этого, конечно, знаменитого на Руси события остались в русских летописях и в русском народном творчестве XVII–XVIII веков.