Ромео потупился. Он надеялся, что Мэйз не станет терроризировать его шуточками по поводу его поведения на вечеринке Лаванды Айс. Тем не менее, Мэйз сверкал на него хитрыми глазами и недвусмысленно усмехался.

– Ну, что молчишь, дружок? Что это вчера было такое?

Ромео сунул руку в рот и стал неистово грызть ноготь на указательном пальце. Удивительно, но с момента прибытия в Эл.Эй., он делал это впервые. Второй рукой он нащупал в кармане пачку сигарет.

Мэйз расхохотался:

– Брось, расслабься. Подобные штуки с Моной выделывали почти все. Она сумасшедшая баба. Ее хлебом не корми, дай только что-нибудь этакое выкинуть! Прекрати есть ногти, сейчас будешь обедать. Не психуй, все нормально.

– Мэйз, это было позор? – Смущенно спросил Ромео.

– Это был в меру позор, в меру стыд, в меру скандал. В общем, как должно быть Молодец! Главное, что ты остановился в нужный момент.

– Фу, – юноша облегченно вздохнул, – я рад, что не слишком осрамился. Просто у меня не было другого выхода, она такая …напористая!

– О, да! Она напористая. Ты не забывай, что изначально она Майкл, а не Мона. Впрочем, сейчас это не имеет никакого значения. Ты, кстати, нашел свой пиджак? Я забросил его тебе в комнату. Ты особенно пиджаками не разбрасывайся, а то на все вечеринки даже гардероба Ким Кардашьян не хватит.

– Да, спасибо, Мэйз.

Ромео присел на бамбуковый стул в тени. Рядом Камелия, мурлыкая какую-то песенку, выкладывала на плетеный стол разную еду, которую принесла в большой корзине. Болван крутился у нее под ногами, и стеснительным поскуливанием выпрашивал кусочки.

– О-о, как мне хорошо! – Протянул Мэйз. Он устроился в гамаке, натянутом между двумя мощными пальмами. – Кстати, – он уставился в бездонную синеву неба, – кто отвез тебя домой? Анаис?

– Да, – кивнул Ромео и стащил с тарелки кусок сыра, – ты же знаешь, что Анаис.

– …И как?

– Что ты имеешь в виду?

Доминик повернул голову и посмотрел Ромео в глаза.

– Как вы доехали? Без приключений?

– Без. – Наивно ответил юноша, притворясь, будто не понял истинного смысла вопроса Мэйза.

– Вы о чем-то говорили?

– Конечно.

– О чем? – продолжал допытываться Мэйз.

– О всяком,… – начал было Ромео, но вдруг понял, что именно ему следовало сейчас сказать. – Послушай, Доминик, – Ромео выдержал его пристальный взгляд, и смело продолжил, – я прекрасно понимаю, зачем ты задаешь мне все эти вопросы. Анаис замечательная девушка, она привлекательная, необычная, она интересная. Я уверен, что мы подружимся, и я прекрасно помню все, что мне говорил о ней ты. И если ты думаешь, что я рискну заиметь на нее какие-то виды, то ты просто…идиот! – Ромео замолчал. От жары сыр таял в его пальцах, и они сделались противно липкими. Юноша жестом подозвал Болвана, и кусок чеддера тут же исчез в зубастой пасти собаки.

Мэйз довольно улыбнулся и снова уставился в небо. Он услышал именно то, что хотел.

– Кроме того, – грустно добавил Ромео, – разве же я тебе конкурент?

– Ты недооцениваешь себя. Скромность – это мило, но с ней надо бороться. – Услышал он в ответ.

Остаток дня они провели на пляже. Ромео чувствовал себя как будто в родной семье. Ему было уютно и приятно, когда Камелия заботилась о нем, когда Болван своим шершавым языком облизывал его пальцы и просил с ним поиграть. У Ромео появилось стойкое чувство, будто он просто переехал жить к старшему брату. Именно к брату, а не просто другу или дальнему родственнику.

Если бы мама только знала, как ему хорошо, и как скоро он уже станет знаменитым и значимым, то она немедля стала бы вымаливать у него прощение за свое предательство. Если бы папа мог знать. Хотя он-то, как раз, наверняка знал. В этом Ромео был почти уверен.

ГЛАВА 14

1.

Понедельник, суматошный и безумный день, для Ромео он выдался на редкость удачным: подготовка его первой книги подходила к концу.

Ближе к вечеру, Мэйз собрал в своем кабинете совещание.

Он не потрудился объяснить юноше, как именовалось данное мероприятие, но Ромео назвал бы его техническим советом.

В течение трех часов двенадцать человек обсуждали дизайн обложки, высоту шрифта, количество знаков в предисловии, планируемый тираж и многие другие вещи, которым Ромео, как обычный читатель, никогда не придавал значения. Поэтому он сидел в кресле в дальнем углу и не встревал в дискуссии профессионалов.

Время от времени его о чем-то спрашивали, вроде: «Какой плотности и оттенка ты хочешь бумагу?» или: «Предпочитаешь, чтобы твое имя было выбито на обложке золотом или серебром?» В таких случаях Ромео молча пожимал плечами, ибо ему было совершенно не важно, какого цвета будет бумага, и какого размера буквами будет набрано его имя.