Ромео отвлек Кит, который подрулил к ним на своем Козле. Он весело усмехался в бороду:

– О, привет, парни! Ты опять здесь, Ромео? Рад тебя видеть.

– Да, решил еще раз рискнуть.

– Молодец! Давай, в наши ряды. А ты как, Мэйз?

– Все – путем! – Так же, как и всем остальным, ответил Доминик.

Кит закивал головой:

– У тебя, Мэйз, девять жизней, как у кота. Другой бы уже сто раз душу Богу отдал, а у тебя только ссадины на роже.

– Спасибо, Борода. Надо будет посчитать, сколько еще осталось, раз ты

мне только девять жизней выделил.

– Парни, слушайте тему. Вот умора! Смотрю, – он начал эмоционально жестикулировать могучими ручищами, затянутыми в толстые кожаные перчатки, – Идет, красота! Оба-на, приехали!

– Кто? – Ромео и Доминик одновременно кивнули на красоток, что сидели позади кинозвезд.

– Да не! Круче, – Кит загоготал, – Этот, натурист, Бенуа!

Доминик поджал губы:

– И что он тут делает?

– Ня, я ж к нему подруливаю и говорю, мол, ты-то здесь откуда? Ты же не то, что на чоппере, ты на трехколесном велике прокатиться не можешь! А он мне, короче, говорит: да, меня приятель привез. Я тут одного чувака ищу.

Доминик чертыхнулся и сплюнул.

«Господи, а он настырный», – подумал Ромео.

– И где он? – Мэйз вытянул шею, шаря глазами в толпе.

– Да вон, глянь. Там, в коляске. – Бородач протянул руку. Ромео и Доминик взглядом проследили указанное направление. – Вон, серый Кавасаки с коляской, видите? – подсказывал Кит. – Кавасаки! С коляской! Ересь какая-то. Вот там он и есть, в коляске!

Действительно, человек, скрючившийся в коляске того самого мотоцикла, над которым Ромео потешался минуту назад, и был Бенуа. И как он раньше его не узнал?

– Да, это он…– пробормотал Мэйз, – …сукин сын.

В это мгновение Венсан повернул голову и через расстояние встретился взглядом с Ромео. Он вздрогнул, замахал руками и стал поспешно выбираться из коляски.

Доминик тоже увидел это. Его лицо побагровело. Как только Венсан начал приближаться к ним, он с силой ударил ногой по рычагу мотоцикла. Двигатель взревел.

– Все, Кит, мы поехали. У меня больше нет времени. Увидимся! Скажи Анаис, что я ей позвоню. – Он развернул мотоцикл так резко, что Ромео едва не вылетел из седла.

Кит кивнул на прощание, недоумевая, с чего они так неожиданно рванули прочь. И тут Ромео выкрикнул:

– Нет, Мэйз, подожди! Остановись! Давай обратно!

Доминик удивленно глянул на него через плечо и заглушил двигатель:

– Что такое?

– Послушай, мне не нравится, что мы убегаем от него. Не станем же мы бегать так вечно? В конце концов, я имею права поговорить с ним. Что он мне сделает? Мы поговорим, и все. Может, он потом и сам отстанет.

Доминик сжал челюсти с такой силой, что чуть не раскрошил себе зубы, но покорно вынул ключи из зажигания и демонстративно поднял руки вверх, в знак капитуляции.

Он повернулся в сторону спешащего к ним Венсана и даже изобразил на лице некое подобие улыбки.

– Так это он тебя искал, что ли? – спросил Кит.

Ромео утвердительно кивнул.

«Ничего не понимаю». – пробурчал бородач, смешно выпятив толстую нижнюю губу. В толпе он вдруг увидел своего старого знакомого режиссера и хотел направиться к нему, но любопытство одержало верх, и он остался, чтобы послушать, о чем же могли говорить Ромео и Бенуа.

Венсан заметил, что юноша заставил Мэйза остановить мотоцикл и подождать его, и теперь ликовал. С этого момента все зависело только от самого Бенуа. Надев на себя самую обольстительную улыбку и приветливый взгляд, Венсан грациозной походкой приблизился.

– Ну, привет! При-ивет, дорогие мои!

Взгляд Доминика потемнел, но ни один мускул на его лице не дрогнул. Ромео был настороже.

– Я за вами все последние дни гоняюсь, гоняюсь. А вы все где-то прячетесь. А я просто хочу познакомиться. Ведь тогда, на вечеринке у Лаванды, мы толком и не пообщались. Я хотел показать Ромео свои комиксы.

Венсан укоризненно посмотрел на Мэйза:

– Ты несправедливый, Мэйз, и гру-убый просто ужасно! Как может такой красивый и высокопоставленный человек как ты, быть таким грубым? Я от тебя не ожидал. Так-то ты поступаешь со своими друзьями.

Ромео, почему-то, стало жаль Бенуа: тот чуть не плакал, глядя на Мэйза. Ромео, возможно, ошибался, но вдруг ему показалось, что на самом деле темнокожий художник был влюблен в самого Мэйза и очень страдал от безнадежного чувства. И любыми способами пытался сократить дистанцию, хоть немного приблизиться к его недостижимому пьедесталу.

Каково же было его изумление, когда Мэйз, просветлев лицом, похлопал Бенуа по плечу и сказал следующее:

– Прости меня, друг Венсан! Я был не прав. На меня что-то нашло. Я все эти дни как не в своем уме. Ору на всех как полоумный, даже ни в чем не повинную секретаршу сослал работать на Аляску. Я настоящий сукин сын! Прости.