Было много пыли. Чтобы не глотать пыль, Пилип устанавливал мялку с подветренной стороны. Мы же, наоборот, старались стоять с противоположной стороны и с наслаждением вдыхали удивительный аромат конопли. Затем мерными взмахами вверх-вниз старик выбивал об мялку коноплю. Мелкие продолговатые кусочки стеблей густо усыпали землю вокруг мялки.

Баба Варвара собирала эти осколки на домотканый половичок и топила дворовую печку, стоявшую напротив крыльца. Во второй половине лета мы с Каетаном приносили выломаные в огороде початки молодой кукурузы и пекли ее на конопляном жару. Кукуруза приобретала удивительно приятный запах и была очень вкусной.

Перефразируя, вырванную из контекста и брошенную в эфир в ходе горбачевской перестройки, ставшую крылатой, фразу, должен сказать, что тогда в СССР наркомании не было.

После мялки и трепки дед переходил к чесалу. Крупное чесало служило для вычесывания конопли в лыко, годное на веревки. Мелкое чесало, состоящее из рейки с часто забитыми снизу, отполированными до блеска гвоздями, служило для изготовления кудели. Нам очень нравилось брать кудель в руки, зарываться в нее лицом. Кудель была почти белой, нежной, воздушной, как копна волос.

Однако волшебство начиналось позже. До сих пор непостижимо, как почти слепой старик брал в руки точное количество волокон, ловким движением навивал пальцем и закручивал на катушку большого веретена, закрепленного на столбике. До сего времени не могу осознать последовательность ловких неторопливых движений.

Катушка крутилась и качалась одновременно и на нее равномерно накручивалась гладкая, очень круглая веревочка. Когда лыко кончалось, Пилип пушил конец, затем точным движением брал с мялки нужное количество заготовки и укладывал концы внахлест, при этом продолжая крутить и качать катушку. Я никогда не мог определить на готовой веревочке место соединения лыка.

Затем дед вытаскивал столбик на крестовине и закреплял колышком крестовину неподвижно. Наверху к столбику на ерах (шарнирах) закреплена короткая широкая доска с четырьмя крючками. С боков в доске были две ручки. За эти ручки дед приводил доску в круговое качательное движение.

В нескольких метрах, в зависимости от требуемой длины веревки, Пилип устанавливал большой плоский камень с квадратным отверстием по центру. В отверстие вставлял столбик с рукояткой, которая заканчивалась крючком. Разматывая клубок, старик соединял веревочкой крючок рукоятки с четырьмя крючками доски. Тяжелый камень под столбиком служил для натяжения будущей веревки.

Дед крутил доску за ручки, а помощник, часто это была баба Варвара, иногда доверяли нам с Каетаном, крутил рукоятку крюка. Веревка равномерно закручивалась, укорачивалась и подтягивала камень с крюком. Веревка выходила ровная, с красиво навитой спиралью.

Свитую веревку старик вешал на деревянный колышек, вбитый в стену хаты. Готовые веревки Пилип сдавал в колхозную конюшню за трудодни. Часть веревок односельчане покупали, часть шла на товарообмен ( кусок сала, яйца, самогон ).

Покупали веревки у деда и из других сел. Мы часто провожали покупателей до шляха. Провожая однажды двух мошанских пожилых мужиков, нагруженных, косо навешенными крест-накрест через плечи, веревками, я услышал:

– Вiн и справди ничого не бачить. Коли працюе, ходить, здаеться, що старезний прикидается. Але я поклав порожний казан, коли вiн вертався з мотузками. Ледь не пишов пошургом. А робе - зрячому не снилося.

Я любил слушать, как говорят в других селах. Значение незнакомых слов я старался угадывать по смыслу.

Глядя, как Пилип ловко управляется, ходит, я каждый раз задавался вопросом:

– Как он, слепой, это делает.

Я закрывал глаза и ходил. Долго не выдерживал. Однажды решил пожить слепым, хотя бы до обеда. Натыкался на предметы, учился. Но внезапно меня откинула назад резкая боль у левого глаза. Я зажал больное место пальцами. Когда боль немного стихла, я открыл глаза. Глаз видел нормально, но на пальцах была кровь.

Взяв складное зеркало, перед которым отец брился, я увидел небольшую, но глубокую ранку от острого сучка на левой половине носа, в двух сантиметрах от глаза. Кровь вскоре остановилась, ранка присохла струпом. Родителям я сказал, что наткнулся на сучок в лесополосе, когда ломал веточки для кроликов. Небольшой шрамик на носу слева сохранился до сих пор.

Мне очень хотелось иметь дома подобный набор для выделки веревок, как у Пилипа, включая точило.Это было бы очень красиво, иметь во дворе такой шикарный комплект на зависть всей магале. Когда я говорил отцу об этом, он весело смотрел на меня:

– Зачем тебе все это, если за три рубля можно выбрать и купить у того же Пилипа любую веревку.

Мне была непонятна и меня раздражала его непрактичность.

Я бежал куда-то, я спешил всегда

Призрачное счастье догонял.

И мелькали даты, унося года,

Оставляя детство позади меня../

В. Ярушин

Михась