Глава 4. Сосед

Встреча со своим соседом по подъезду, Кораблевым была, как всегда, неожиданной для Синцова. Сталкивались с ним не на лестничной площадке, не на улице, а, как обычно, или у входной двери в подъезд, или у двери в лифт; как говорится, всегда сталкивались "лбами". Вот и сейчас Николай чуть не сбил старика с ног у входа в подъезд.

– Извините, э-э..., - приложил руку к груди Николай.
– Торопился и...

– Николай Иванович, - ухватившись обеими руками за рукав Синцова, сказал Кораблев, - мы почти тезки, по отцам, - и, задыхаясь, начал сильно кашлять, хватаясь обеими руками за грудь, за горло, сильно открывая рот, чтобы вдохнуть в себя как можно больше воздуха.

– Извините меня, пожалуйста, Александр Иванович. Ну, бежал домой, не выспался...
– не зная, что делать, хлопал по спине деда Синцов, приговаривая, - так легче, так легче? Сейчас вызову скорую помощь.

– Да ничего, ничего, я не задыхаюсь. Одышка это, астма - страшная болезнь, ей все равно, кто ей болеет, - голос у старика стал становиться тверже и тверже, одышка отступала.
– Астме все равно, кто ты, старик или ребенок, душит и душит всех. Да, еще и лифт не работает.

– Давайте я вам помогу, - Синцов поднял кулек, наполненный до самых краев скомканными бумагами.
– Куда его отнести?

– Это - мусор, если не трудно, отнесите его и выбросьте в мусорный контейнер. А я пока на улице постою, - тяжело и шумно дыша, сказал Кораблев.

Для соседей по подъезду Александр Иванович был темным человеком. Слухи о нем ходили разные. Одни говорили, что он работал в КГБ, в тюрьмах надсмотрщиком, другие - в расстрельной команде, третьи - штурманом дальнего плаванья. Синцову это было без разницы. Его этот человек, как, в принципе, и другие соседи подъезда, не волновали.

Главное, что Кораблев не пьяница, не дебошир, не наркоман. А когда человек хлопот не добавляет тебе, и хорошо. Правда, по возрасту он уж совсем стар, ему не меньше восьмидесяти. Может, Кораблев и ветеран войны, а то, что он ветеран труда, так это, точно. Если не бывший бандит, конечно. Но если смотреть, как он одевается постоянно: в форменное черное пальто, в черный костюм с черной рубашкой, то он больше похож на военного или священнослужителя.

– А вы знаете, Николай Иванович, - встретил Синцова у подъезда Кораблев, - вы случайно в электричестве не разбираетесь?

– Нет, я не электрик.

– Знаю, знаю, вы - журналист. Читаю Вашу газету постоянно.

– Приятно слышать. Спасибо. И как она вам?

– Уж, больно проста, - со свистом высказывая некоторые слова, прошептал Кораблев.
– Но если поработать с вашим литсоставом и, конечно, э-э-фуу, с ее редактором, то можно, у-фуу-у, сделать хорошую газету.

– Как у партийцев?

– вы о коммунистах? Ой, фу-у-у, я бы их в партию даже не допустил. Слюнтяи, только бы на власти им нападать, а сами куда смотрят? Кто в такой партии сегодня останется? Фу-у-у! Пусть в таком случае берут пример у нацистов. Идеология, юноша, - пару раз громко шмыгнув носом, Кораблев продолжил, - не требует слюнтяйства! Нам горбачевщина претит, в принципе, как и фашизм. Но у тех сильная идеология - идеология власти!

– Да, да, да, - согласился с ним Синцов.
– А что у вас произошло?

– Короткое замыкание в розетке. Боюсь теперь свет включать, а то, извините, чих, как шарахнет.

– Будьте здоровы, Александр Иванович! Я сейчас поднимусь к вам. Зайду домой, переоденусь, инструменты возьму.

– Ой, спасибо вам, молодой человек. Уважили!
– улыбнулся Кораблев.

"Значит, вот кто вы такой: коммунист, - быстро поднимаясь на свой четвертый этаж, думал Синцов.
– И, видно, в свое время работали инструктором горкома или райкома партии, а, может даже, и каким-нибудь секретарем по идеологии. Нет, скорее всего, оргсекретарем, эти за дисциплину, за соблюдение уставов, как те же кгбэшники. Значит, товарищ Кораблев, вы не тот, за кого вас принимают. А мне все равно, кто вы. А если смогу, то сейчас обязательно помогу вам, а то, что меня ждет в старости..."

Отворив дверь, Николай, забыв переодеться, ухватился за ящик с инструментами и, забыв проверить, захлопнулась за ним на ключ дверь или нет, побежал на пятый этаж.

Дверь восемьдесят девятой квартиры была заперта. То, что в ней точно жил Кораблев, Николай знал от жены.

Еще несколько раз, позвонив в нее, Николай задумался. Проверил, работает ли лифт. Нет. Значит, старик еще на полпути, где-нибудь на втором или третьем этаже.

Дверь напротив двери квартиры Кораблева приоткрылась, и из нее выглянула старушка.

– вы, молодой человек, к кому?
– поинтересовалась она.

– К Кораблеву.

– А-а, что-то у него опять загорелось?

– А как вас зовут?
– спросил у нее Николай.
– Я сосед снизу, Синцов.

– Синцов?
– протирая бровь, удивилась она.
– Не Ивана ли сын?

– Да, да.

– Химика?

– Н-нет, он мастером механического цеха работал. А-а, если вы о химкомбинате говорите так, то да, он работал на нем, считался химиком, как все люди, работающие там.