– Крест на маузер, а не воды вам!
– взвилась ветхая, с не угасшей яростью, женщина: невинных, простых "совецких" рабочих людей, приняла за чекистов времён "становления советской власти". Что судить: любая форма, отличная от гусарской, приводила женщину в ярость! Объяснять, что забредшие в глухомань люди в поношенной форме неизвестных родов войск недалеко ушли от ссыльных Во всей "стране советов" шёл пятьдесят пяты год двадцатого столетия, и только обитатели одичавшего таёжного поселении дальше двадцатого не ушли. Пожалуй, они и о прошлой войне ничего не знали - такая была "неучтённая" глухомань. Чем жили, чем питались - не мог представить. Кругом тайга, болота, песок и чем гиблые места могли прокормить человека?
– заблуждения о возможностях тайги в прокорме человека продолжалось недолго, хватило и года пребывания. Но об этом - в другой раз.

"Идеологией" в батальоне заведовал майор, от недавней войны остался, дослуживал. Не было и дня, чтобы перед отправкой на валку леса, не "благословлял" нас "политзанятиями". Первое выступление поразило: "главные и основные слова жизни совецких людей" майор произносил неправильно: "комуническая" партия". Майору не давалось полное произношение "основного руководящего и направляющего" слова времён "цветения социализма", и "политический воспитатель военнослужащих" выпускал в эфир иной звук, присутствие которого не мог объяснить и под пыткой. "Политрук" или ничего не знал о "фонетике великорусского языка", или не считал нужным выполнять правила фонетики.

Однажды кто-то из грамотных, а стало быть и ядовитых сослуживцев, громко, чётко, правильным русским языком, не косным, как у замполита, произнёс "направляющее, основополагающее и вдохновляющее" слово, но на замечание "шибко грамотного" воина майор не обратил внимания.

Мигом пришло понимание: "майор-замполит произносил "коМуническая" партия не потому, что иронизировал над своей кормилицей, но по другой причине: страдал от редкого врождённого дефекта речи и не мог произнести "коммунистическая". "Военнообязанным" обитателям глухой архангельской тайги в высшей степени было наплевать, как майор поминал "ум, честь и совесть эпохи", майор вообще мог не оглашать политические бредни и жить спокойно - но он "исполнял долг" и не боялся искажать название "единственной, руководящей и направляющей силы страны".

Как сильно рисковал замполит, произнося "святое для каждого советского человека руководящее и направляющее" имя без удвоения литеры "М" и пропуская "СТ" - не догадывался. Пожалуй, майор не совсем был дураком и знал, как следует произносить "кормящее слово", слово-кормильца", но не мог. Равносильной тому, как не мочь правильно произносить имя любимой женщины!

И у меня дефект в речи: не могу произнести слитно "жр" в слове "жрать". Впору плакать от такого дефекта, но что-то необъяснимое не позволяет языку без "торможения", произнести слитно две буквы родного алфавита!

Сколько людей мается от подобных дефектов речи? Одно время бес моими руками, разумеется, собирался написать монографию с названием:

"Непреодолимые речевые дефекты" с подзаголовком: "буквенные". Ведь если вдуматься, то замену "жрать" найти просто и даже красиво получится: "кушать", "принимать пищу", а как быть политологу с именем, у которго из-за дефекта речевого аппарата, как у японца, не получается признести "Л" и потому "кормит" публику "кВассикой"?

Причин для волнений о неспособности слитно произносить "жр" не было: не кормился в звании "майор-замполит" чтением политзанятий "сапёрам" перед отправкой в тайгу на "разминирования", корм от военного ведомства получал за качественное и бесперебойное обслуживание лесопильной техники. Явное преимущество перед майором: испытывая "аллергию" на "ж" и "р" - избегал встреч с этой парой, а она встречалсь только на пути в солдатскую столовую:

– Пошли жрать...- язык-то мой богат, обширен, велик, могуч и прекрасен и без "комунической партии" в исполнении. Я-то мог ходить в столовую молча, без пояснений для чего иду, а майору без "комунической" никак нельзя!

Каждое утро на "политической проповеди" Колька - "взрывался":

– Заебал на отделку "комунической" партией!
– шептал товарищ, вперив злые глаза в "проповедника идей коммунизма". Товарищ применял старое и понятное слово только для русскоязычных служащих, другие нации, коих хватало в интернациональном "ноевом" батальоне - на "заебал" не реагировали, а об иностранце "затрахал" - тогда никто и ничего не знал.

Скоро нащупали слабину в "обороне" майора: ни одного вопроса о "внешней и внутренней политике советского государства" майор не оставлял без длительного объяснения, его так несло, что забывал сказанное и "заходил на второй круг". Бывали и "третьи"... Военнослужащие сообразили и воспользовались: чем дольше слушать бред майора в казарме - тем меньше останется времени на пребывание в тайге по пояс в снегу. Кто-то упоминал "яйца"...

Генератором сложных вопросов, необъяснимых ни одним майором-замполитом во всей "советской армии", был Колька, но соблюдая "конспирацию", вопросы адресовали майору другие.

Если бы кто-то из больших столичных "воев" присутствовал на такой "проповеди", то весьма бы удивился и поразился осведомлённости простых солдат "в понимании и разрешении сложных вопросов мировой политики советского государства".

– Спроси, спроси у майора...
– и следовал вопрос такими словами, кои "интересующийся" воин слышал впервые.

Майор-замполит "коМуническую" партию миновать никак не мог. Тогда над майором смеялся мысленно, а сегодня жаль: ведь ничего иного не мог делать человек! Есть его вина в том, что лихая година занесла на стезю "политработников"? Явно неумный человек, умному можно простить и больший недостаток, чем неспособность правильно произнести название "руководящей и направляющей силы" в стране. Это кто ж так жестоко обошёлся с майором, поставив в своё время "твёрдо, последовательно и правдиво разъяснять военнослужащим цели и задачи "комунической" партии? Кто посмеялся над человеком? Если явно слышал дефект речи? Искажай неумышленно майор иное слово - ничего, не помеха, а то ведь "коМуническая"!