Хазелиус медленно покачал головой.

– Я скажу людям навахо, что являюсь участником проекта, что от меня ничего не скрывают, но лгать им не намерен, – стоял на своем Форд.

– Как старший офицер безопасности, – внезапно подключился к разговору Уордлоу, – я хотел бы сообщить мистеру Форду о том, что он не имеет официального доступа к Бункеру. Тема закрыта.

Форд повернулся к нему:

– По-моему, не в ваших интересах ставить антропологу палки в колеса.

Хазелиус снова покачал головой:

– Уайман, я прекрасно тебя понимаю. Но беда в том…

– Если вы боитесь, что он узнает о хакерской программе, – перебила его Кейт Мерсер, – успокойтесь. Он уже в курсе.

Все в ужасе уставились на нее.

– Я обо всем ему рассказала, – заявила Кейт. – По-моему, он должен знать, в чем суть наших проблем.

– Что ж! Замечательно, – протянула Коркоран, поднимая глаза к потолку.

Кейт строго взглянула на нее:

– Уайман – член нашей команды. У него есть право знать. Я ручаюсь за него головой. Он никому не выдаст наш секрет.

Щеки Коркоран вспыхнули.

– А мне кажется, дело совсем в другом! В чем именно, все догадываются.

– Ты ошибаешься, – холодно возразила Мерсер.

Коркоран усмехнулась:

– Пожалуй, нет.

Хазелиус прокашлялся.

– Хорошо, хорошо. – Он повернулся к Форду и приятельским жестом положил руку ему на плечо. – Стало быть, Кейт тебе все рассказала?

– Да.

Хазелиус кивнул:

– Раз так… – Он задумался, взглянул на Кейт и улыбнулся ей. – Ты правильно сделала. Но ловлю тебя на слове. – Он взглянул на Форда: – Я знаю, что ты человек честный. Добро пожаловать в нашу команду! На сей раз – по-настоящему. Теперь и ты должен хранить тайну. – Его глаза пристально всматривались в Форда.

Тот старался сохранять спокойствие и не краснеть. На лице Кейт отразилось странное чувство: не то надежда, не то опасение, но определенно не гнев.

– Поговорим об этом позднее, Уайман. – Хазелиус убрал руку с плеча Форда и повернулся к Уордлоу: – Тони, похоже, мистер Форд все же составит нам компанию.

Охранник с бесстрастным лицом молчал.

– Тони?

– Да, сэр, – последовал сдержанный ответ. – Понял.

Проходя мимо, Хазелиус многозначительно посмотрел на Уордлоу. Тот ответил ему равнодушным холодным взглядом.

Огромная титановая дверь опустилась и с гулким грохотом автоматически заперлась. Перед лицом Кена Долби покачивался влажный воздух, пахнувший пещерами, мокрым камнем, теплым электронным оборудованием, машинным маслом и угольной пылью. Долби глубоко вдохнул хмельной, пьянящий запах. Запах «Изабеллы».

Ученые направились к «мостику». Долби остановил Хазелиуса.

– От магнита сто сорок поступил сигнал тревоги. Думаю, ничего страшного не приключилось. Поеду взгляну на него.

– Сколько на это уйдет времени? – спросил Хазелиус.

– Меньше часа.

Хазелиус дружески похлопал Долби по спине:

– Хорошо, Кен. Как только управишься, дай нам знать. Будем ждать от тебя вестей. С запуском повременим.

Долби кивнул и остановился посреди пещеры. Группа ученых скрылась в центре управления. Дверь за ними закрылась, и по огромному пространству разнеслось эхо.

В наступившей тишине Долби еще раз вдохнул ароматный воздух. Он возглавлял группу проектирования «Изабеллы» – давал указания дюжине инженеров, кандидатов наук, разрабатывавших отдельные подсистемы и суперкомпьютер. Команда была довольно большая, однако руководил ею с самого начала один он, поэтому знал каждый дюйм «Изабеллы», каждый ее изгиб, каждую вогнутость. Она была его творением, его машиной.

Овальный вход в туннель «Изабеллы» светился бледно-голубым сиянием. Извилистые ленты пара расползались во все стороны и постепенно исчезали. В туннеле, прямо возле входа, темнела сине-серая экранирующая оболочка из обедненного урана, за которой билось сердце «Изабеллы».

Нулевая точка, «Си-Зеро», размером с булавочную головку, где взрывались, сталкиваясь, пучки материи и антиматерии, которые неслись со скоростью света. При работе «Изабеллы» на полную мощность эта точка становилась самым ярким, самым горячим местом Вселенной – триллион градусов. «Если, конечно, не найдется немыслимо умных существ, которые придумали машину посерьезнее нашей», – с улыбкой подумал Долби.

Он надеялся, что таковых на свете нет.

Большинство энергии, возникавшей в нулевой точке во время взрыва, по знаменитой формуле Эйнштейна E = mc2, тотчас снова материализовывалось, становясь россыпью экзотических субатомных частиц. Некоторые из них не появлялись с зарождения Вселенной, то есть почти четырнадцать миллиардов лет.

Долби закрыл глаза и представил себя атомом, который благодаря чудо-магнитам развивает скорость, близкую к скорости света. Он воображал, как несется по изгибам туннеля, ускоряясь все быстрее и быстрее… Картинки, мелькавшие перед его глазами, в который раз потрясали воображение. Вот мимо него, буквально в полудюйме, пронесся пучок антипротонов, на такой же немыслимой скорости, только в противоположном направлении…