Было это так: однажды Белла решилась на невиданный для себя поступок – отправила свое стихотворение в газету «Пионерская правда». Ни до, ни после такого не было, ей всегда казалось неловким навязывать кому-то свое творчество. Но, видимо, очередная история про несчастных негров, которые так любила печатать советская пресса, так запала ей в душу, что она послала в газету стихотворение о страдающем на плантациях бедном Томе. Вскоре ей пришел ответ от той самой женщины по фамилии Смирнова, которая писала: «Милая девочка, я вижу, что ты очень страдаешь за всех, кто страдает. Это очень милосердно, но все-таки ты же в школе учишься, у тебя там есть дети другие, а ты видишь все какую-то такую даль, где все кто-то страдает. Да, надо жалеть, конечно, особенно каких-то отдаленных и беззащитных, но, может быть, ты посмотришь вокруг себя и увидишь то, что тебе ближе».

Это письмо произвело на Ахмадулину настолько сильное впечатление, что она запомнила на всю жизнь и его, и женщину, которая его написала. «Иногда такие умные женщины попадались среди всяких жестокостей, с которыми сталкивается ребенок», – говорила она. Спустя много лет им довелось встретиться и поговорить о письме и о том, как сильно оно повлияло на юную Беллу и ее творчество. Она действительно огляделась вокруг и стала искать темы более понятные и актуальные для московской школьницы, чем далекие негры на американских плантациях. Впрочем, и об этом она говорила с иронией: «Я стала писать что-то из более близкой мне жизни, но тоже неудачное».

Что-что, а посмеяться над собой она всегда умела. Кстати, когда Ахмадулина была уже знаменитым поэтом и много выступала, читая свои стихи, ее необычный голос послужил «прообразом» для голоса Пятачка, которого озвучивала Ия Саввина, во всем прекрасно известном мультфильме про Винни-Пуха. Были люди, у которых это вызвало возмущение, но сама Ахмадулина только посмеялась, позвонила Саввиной и шутливо сказала ей: «Ия, какую ты мне свинью подложила!»

Возвращаясь к детству Ахмадулиной и ее первым попыткам творчества, нельзя обойти вниманием и еще один жанр, жертвой которого в юные годы становились практически все более-менее творческие люди, включая даже гениев (в том числе и Пушкин). Сейчас его называют фанфикшеном, и обозначает это слово любительское сочинение по мотивам популярных оригинальных литературных произведений, произведений киноискусства (кинофильмов, телесериалов, аниме и т. п.), комиксов, компьютерных игр и т. д. Беллу Ахмадулину этот жанр тоже не обошел стороной – она написала продолжение «Горя от ума». И по-видимому, оно стоило внимания, потому что ее учительница много лет хранила его у себя, а ведь через ее руки проходили сотни детских сочинений. К сожалению, потом сама Ахмадулина, считавшая, что все эти детские пробы пера не стоят внимания, сожгла свое творение в камине.

Мне не хочется писать о ней политкорректно, с этими вот девичьими придыханиями, которых и без меня навалом, в том числе и в мужском исполнении (этот тип женоподобного мужчины ею же и заклеймен, это она стыдилась, что проводит время в обществе таких мужчин, «что и в невесты брать неосторожно»). Мне хочется вспомнить всю ее феерическую жизнь – начиная с экзотического итальянско-татарского происхождения (итальянские корни матери-переводчицы, татарская кровь отца Ахата Валеевича, крупного советского чиновника).

Она писала много и рано, но манеру свою нащупала лет в пятнадцать, когда из круглощекого подростка вдруг у всех на глазах стала получаться красавица. Эту детскую пухлость она, кстати, сохраняла еще долго, – обреченная худоба, острые жесты появились позже, в семидесятых. Ее очень рано заметили, первым – Павел Антокольский, называвший ее «птенчиком орла» и, кажется, немного в нее влюбленный. Она-то любила его явно и демонстративно, но – исключительно как учителя и старшего товарища; лучшие стихи из всех посвящений Антокольскому написаны именно ею.

Дмитрий Быков, писатель.

Кроме литературного кружка Белла ходила еще и в драматический, которым руководила Екатерина Павловна Перельман – талантливый театральный педагог, воспитавший немало будущих артистов, включая звезду «Эха Москвы» Константина Кравинского и народную артистку России Марину Гаврилову-Эрнст.

Там у Беллы дела шли тоже очень успешно – она легко научилась естественно держаться на сцене, а ее чувство юмора и самоирония способствовали тому, что она блестяще играла комические роли. «Например, в пьесе Розова про слепую девочку, которая называлась «Ее друзья», что ли, – вспоминала она, – я играла домработницу. В домработницах там я имела большой успех, сыграла так, что смеялся просто весь этот дом, домработницу я играла изумительно, это действительно. Это мне говорил Левенталь. Он сказал, что не забыл, потому что я изобразила какого-то хоть и курьезного, но и бедного человека. Я хорошо этим владела, потому что родители привлекали разных женщин для уборки, из разных городов. Разные характеры, акценты, говор, повадки – целое сословие было. Они все мне много дали. Но это ладно. А вот маленькая сцена, чудная сцена, наверное, в каком-то прекрасном барском доме. Там я изображала Агафью Тихоновну».

Друзья и знакомые, посмотрев любительские спектакли с ее участием, в один голос заявляли, что ей точно нужно идти в актрисы. Но саму Беллу такая профессия совсем не привлекала. Ей было интересно играть, пробовать себя в разных ипостасях, плюс это опять же был некоторый протест против навязываемых ей дома взглядов о том, что она должна заниматься серьезным делом и выбрать, наконец, серьезную профессию. Ей постоянно приходилось отстаивать свою свободу заниматься тем, что ей нравится. «Оправдывая свое увлечение драматическим кружком, – рассказывала она, – я вспоминала Некрасова, родителям говорила, матери:

Вот так, может быть, так оно и есть. А потом жизнь превращается в театр, приходится держаться. Но я никогда не занималась никакой техникой речи, всегда не выговаривала «л» и знала, что так для меня правильно».

В детстве сама она пострадала от удушающей любви, которая свойственна многим родителям. Это такой переизбыток чувств, подавляющий чрезмерной опекой. Бабушка была очень энергичным, волевым человеком. Вероятно, ее желание проникнуть во все закоулки существования дочери пугало маму, особенно если учесть необычность ее натуры, тонкость психики, потребность побыть наедине со своими мыслями.