Большая перемена. Малопосещаемый уголок за восточным корпусом школы, ставший, по слухам, популярным местом для любовных признаний. Сейчас там находилось несколько человек.

Во-первых, за оградой сидели, словно прячась, Тайти, Инаба и Нагасэ. Во-вторых, по другую сторону их взглядов стояли Юи Кирияма и Ёсифуми Аоки – именно сейчас они устроили тайную встречу.

– Инаба… как ты заполучила эту информацию?.. – поинтересовался скрючившийся Тайти у сидящей рядом с ним в точно такой же позе Инабы.

– Случайно, во время последнего обмена с Юи. …А, но я не подглядывала в ее мобильник специально. Мейл от Аоки пришел сразу, как только мы обменялись. Я просто не удержалась.

– Все равно так лучше не делать… Ну там, притвориться, что не видела, хотя на самом деле видела…

– Любая информация, которую я узнала, становится моей. То, что бесполезно с точки зрения здравого смысла, – я сама решу, бесполезно или нет. Ничего особенно плохого тут нет… наверное.

– Если в этом ничего особенно плохого нет, то в чем же есть… И что значит это «наверное»?

– Шш! Они начинают! – прервала их разговор Нагасэ.

Инаба чуть ли не силой затащила сюда Тайти и Нагасэ, однако сейчас Нагасэ смотрела с энтузиазмом; похоже, ей действительно было очень интересно.

«Ну что такое… зачем позвал меня сюда? В классе мы вместе, в кружке мы вместе, можешь со мной поговорить когда угодно, скажешь нет? Я хочу пообедать».

Голос Кириямы звучал недовольно, но ощущалось в нем и некое напряжение. Вокруг царила тишина, поэтому, несмотря на расстояние, слышно все было отлично.

«Мне хотелось поговорить серьезно».

Действительно, Аоки говорил с нетипично серьезным видом.

«Н-насчет чего?..» – нервно дрожа, спросила Кирияма. Вид у нее был такой, словно она того гляди сорвется с места и удерет.

Неясно, почувствовал ли это Аоки, но он тут же без намека на колебания заявил:

«Может, я уже и говорил, но скажу снова. Я люблю тебя, Юи Кирияма-сан. Если ты не против, давай встречаться».

Идеальная прямая подача, точно по центру.

– Уаа… Он, конечно, всегда твердит свое «люблю, люблю», но чтобы так решительно это заявить человеку, с которым дружишь, это же какая смелость нужна!.. Круто!..

Даже у Инабы в голосе послышался оттенок восхищения. А Тайти и Нагасэ рядом с ней просто потеряли дар речи.

Хоть они и смотрели на происходящее с некоторого удаления, все равно были напряжены. Какой шок испытала Кирияма, которой эти слова пришлись прямо в лицо, можно было только догадываться.

«Ууу, погоди-ка… ты что сейчас сказал… ававава…»

Внятной речи не получилось. Лицо мгновенно запунцовело.

«Аа, блин! Ну что! Ах ты!»

«Ну а чего, я люблю, вот и признался…»

«Да ты постоянно заявляешь, что меня любишь, значит, это и признанием нельзя назвать! И потом, так уже было раньше. И тогда я тебе достаточно прозрачно отказала, забыл?!»

«Но мои чувства нисколечко не изменились, и я подумал, может, Юи тоже потихоньку переду-…»

«Ни за что! Невозможно! …Пока что… нет…»

Голос Кириямы звучал все тише и тише; она стыдливо опустила голову.

«Это я понимаю, но если, может, постепенно, когда-нибудь, я подумал…»

Этот Аоки – честно говоря, даже не поймешь, какой он: неуклюжий? умный? глупый? потрясающий? бестолковый? проницательный?

«Но главное – я давно уже пытаюсь понять: почему я? Иори, например, гораздо симпатичнее, чем я, она стильная, веселая, прикольная. Инаба тоже очень красивая, по фигуре – просто модель, и голова у нее что надо… А я… мелкая, грудь никакая, мозгов тоже почти нет… Мне как-то Тайти сказал, что я "мечта педофила"…»

Инаба и Нагасэ, сидящие рядом с Тайти, резко повернули к нему головы. Их взгляды пронзили Тайти, как вертела.

– Эй… Это вовсе не значит, что я сам педофил, просто так многие считают…

Две девушки продолжали молча буравить Тайти подозрительными взглядами. Похоже, их сомнения полностью не рассеялись.

«И вовсе не так. Юи, в тебе полно хорошего. Ты и милая, и веселая, и честная, и похожая на ребенка… и много чего еще. Но главное – это моя интуиция. Я как только тебя в первый раз увидел, сразу решил, что влюблюсь, и реально влюбился, и до сих пор люблю».

«У… а… э».

Аоки на полную врубил режим «душа нараспашку», Кирияма же могла лишь издавать нечленораздельные звуки.