— Вне всяких сомнений. Я этого и не отрицаю, — Марк откупорил бутылку, налил себе полный бокал и начал подливать Энни.

— Не думаю, что я… — брюнетка подозрительно покосилась на льющуюся красную струйку.

— Не бойся. Если бы я хотел тебя напоить, принёс бы виски, — видя её сомнения, сестре он налил лишь половину.

„А, какого чёрта…“, — брюнетку махнула на всё рукой и залпом осушила бокал. После всего, что было, ей самой хотелось выпить. Сладковатый вкус, куда менее противный, чем у большинства алкогольных напитков, даже приятный, остался у неё на губах. Марк же пил неторопливо, желая распробовать, как следует, весь букет. Он обратил внимание, что девушка до сих пор не притронулась к еде, и усмехнулся:

— Помнишь, что я тебе говорил? Если не будешь есть, ты умрёшь, — Энни сама вдруг не смогла сдержать ухмылку, и принялась за блины, не желая, чтобы угощение пропало даром. Закончив, она элегантно вытерла губы салфеткой.

— Итак, к чему всё это? Свечи, вино, романтическая атмосфера? — брат молчал, по-настоящему долго, подбирая слова, и, наконец, изрёк:

— Этот раз будет отличаться от прочих. Я хотел, чтобы сегодняшний день был для нас особенным, — внезапное, шокирующее осознание накрыло брюнетку огромной волной, каким-то чудом не раздавив девушку своей многотонной толщей. Сегодня Марк собирается окончательно переступить черту, по краю которой они ходили последние несколько дней. Сегодня он собирается лишить её девственности.

— Я… Ясно… — голос Энни дрогнул. Она не знала, что сказать, какими словами умолять брата не осуществлять задуманного. Ноги стали ватными, ладони вспотели, а к горлу подступил твёрдый ком. Марк обратил внимание на её реакцию, но никак не отреагировал на неё.

— Я хочу тебе кое-что показать, — парень резко встал и быстрым шагом ушёл в соседнюю комнату, оставив девушку наедине со своими мыслями, а та могла думать лишь об одном: „Выход же здесь, совсем рядом! Беги, дура, беги!“. Но, она не сдвинулась с места. Если она это сделает, все былые усилия, всё пережитое унижение, всё это окажется бессмысленным, и оставшиеся фотографии разлетятся по миру. Она просто не сможет жить с таким позором.

Марк вернулся, держа в руках альбом с фотографиями в твёрдой обложке. Не говоря ни слова, он раскрыл его, примерно на середине, и положил на стол перед девушкой. На фотографиях были близнецы, в далёком, невинном детстве. Улыбчивые, счастливые, порой они могли даже держаться за руки или обниматься. На одной из фотографий Энни в шутку чмокает раскрасневшегося Марка в щёчку.

— Странно, да? — с грустью сказал близнец. Воспоминания о подобных моментах в памяти Энни едва сохранились, словно кто-то тёр их ластиком до тех пор, пока от двух похожих, как две капли воды, сияющих улыбками лиц не остались одни лишь контуры. Сейчас же, освежив эти воспоминания, брюнетка готова была разрыдаться. — Мы всегда были вместе… Играли, гуляли, улыбались и плакали, даже купались вместе. Мы делили на двоих одну жизнь, делились друг с другом самыми сокровенными тайнами и проблемами. Мы любили друг друга, и строили вокруг себя свой общий мирок… А потом ты изменилась. И я остался в этом мирке совсем один, на долгие годы. Это было невыносимо больно.

— Прости… — Энни искренне просила прощения, в какой-то степени, понимая чувства близнеца.

— Полагаю, танец ты мне не подаришь? — потратив несколько секунд, чтобы осмыслить вопрос, девушка качнула головой. — Тогда, предлагаю сразу подняться наверх, — не нужно быть гением, чтобы понять, что эта фраза означает.

— Марк, послушай… — брюнет быстро обогнул стол, схватил растерявшуюся сестру за руку и буквально потащил за собой. Юноша шёл уверенно, напористо, не задерживаясь ни на секунду, словно боясь, что если он остановится, то передумает.

Вскоре, они оказались у него в комнате, где после недавних игрищ Марку пришлось заменить матрас и постельное бельё. Парень запер дверь, развернул сестру лицом к себе и взглянул на неё с небывалым вожделением. Уже знакомый девушке огонь в его глазах в этот момент горел гораздо ярче, чем прежде, а его молчание казалось невыносимым. Осторожным движением, он убрал с лица сестры прядь волос, лезшую на глаза, при этом коснувшись щеки. Тут, телефон в его кармане завибрировал, прервав давящую тишину, и раздраженный тем, что приходится отвлекаться, брюнет взял трубку.

— Алло? Привет, мам, — Марк тут же смягчился. — Да нет, всё нормально. Да… Ладно, сейчас, — он протянул телефон Энни, и та шокировано на него уставилась. Вот так, просто, он готов был отдать ей телефон, со всеми оставшимися фотографиями. „Почему он доверяет мне нечто подобное? И что это ещё за издёвка во взгляде?! Думаешь, я не осмелюсь?!“. — Мама хочет с тобой поговорить. — брюнетка кивнула и дрожащей рукой взяла телефон и приложила к уху.

— Привет, мам, — девушка повернулась к брату спиной, и тут же услышала, как он торопливо расстёгивает пуговицы рубашки. Из глаз у неё в то же мгновение брызнули слёзы.

— Ну, как у вас там дела? Не скучаете? — голос у матери был весёлый, хоть и немного уставший.

— Нет, что ты… Ты же знаешь, с Марком не соскучишься, — вспомнились ощущения от каждой услуги, которую она оказывала до сего момента в обмен на фотографию. Но то, что ждёт её сегодня, едва ли будет похоже на все предыдущие опыты.

— Надеюсь, вы не часто ссоритесь? Не обижайся, Энни, но порой ты очень жестока с ним.

— Так уж жестока? — „Неужели, достаточно жестока, чтобы заслужить всё это?“.