Прочистив желудок и совершенно обессилев, Асура распластался на полу. Тяжело дыша, он лежал и плакал. Плакал от боли и от того, что он всё вспомнил.

Польша, Арстоцк. Середина тридцатых годов. Асуре полгода от роду или около того. Это было самое раннее воспоминание, до которого он сумел добраться.

Он лежал в детской кроватке, кусая резиновую игрушку, пытаясь так почесать дёсны, через которые резались зубы. Слева от него вдруг послышалось какое-то шуршание. Приложив усилие, он повернулся на бок. Метрах в пяти стояла ещё одна кроватка, над которой склонилась женская фигура. Как только она отошла, альбинос увидел ещё одного младенца. Девочку, судя по розовой распашонке. И хотя она была так мала, в ней он увидел до боли знакомые черты: белоснежные волосы и ресницы, и большие глаза рубинового цвета, смотревшие на мир вокруг с интересом первооткрывателя.

Сестра. У него была сестра… Тесса. По какой-то причине у неё имя было, но вот Асуре его никто не давал. Родители — Томаш и Лаура, обычно называли его просто мальчишкой или белоголовым. Хотя едва ли они были им родными родителями. Всё-таки, не стоит забывать о проекте «Ева» — вот она действительно подходила на роль матери Асуры. А эти двое были самыми обычными людьми, совсем на него непохожими. S-01 помнил обрывок разговора супругов, как-то раз донёсшегося с кухни поздней ночью:

— От кого ты их нагуляла, а?! Тварь! Ты хоть понимаешь, что надо мной теперь весь город смеется?!

— А мне, думаешь, легче?! Со мной люди даже не здороваются! Обзывают потаскухой! А мама моя считает, что я бесноватых детей родила, и отказывается к нам в гости приходить! Говорит, что мы прокляты! У меня в семье все здоровыми рождались, значит, это всё от тебя пошло!!! — глухой звук удара и бьющейся посуды. Небольшая пауза. Маты. За то, что муж её ударил, Лаура на него наорала, в спешке собрала вещи и ушла, хлопнув дверью. Больше она в этом доме не появлялась.

После этого жизнь пошла под откос. Томаш постоянно пил, за детьми вообще не присматривал, а как-то раз надрался до белой горячки и в бреду решился на ужасный поступок. Он взял молоток и подошёл к кроватке, в которой лежала Тесса. Он закрывал Асуре обзор своей спиной, и тот только видел, как мужчина занёс молоток над головой и замер, колеблясь. Рука у него дрожала. Крепче сжав рукоять, он нанёс один удар. Мелкие капли крови разлетелись в разные стороны, и секунд на десять повисла тишина. Но затем девочка подала признаки жизни: снова начала возиться в кроватке и даже гулить как ни в чем не бывало. Томаш так перепугался, что со скоростью пули вылетел из комнаты, напился до потери сознания, а на следующее утро предпочёл обо всём этом забыть, как о страшном сне.

Когда двойня немного подросла, отец стал выпускать их на улицу на весь день. Возможно, рассчитывал на то, что кто-нибудь их украдёт или ещё чего, но седовласые дети всегда возвращались домой под вечер.

Когда Асура и Тесса гуляли по городу, прохожие всегда их сторонились, боясь даже смотреть на них, а вот сверстники, наоборот, проявляли к необычным детям интерес и вели себя с ними смело и нагло. Как-то раз Первый Объект вышел на игровую площадку один, и сестра, нагнавшая его спустя всего несколько минут, обнаружила альбиноса плачущим, сидевшим на асфальте, прижав колени к груди. Ошивавшиеся неподалёку мальчишки смеялись над ним, тыча пальцами.

— Что случилось? — спросила Тесса, наклонившись к брату. В её взгляде было сочувствие и желание помочь.

— О-они говорят, что мы с тобой — ублюдское отродье, — пролепетал мальчик, всхлипывая. — А ещё говорят, что нас мама с папой никогда не любили, поэтому и не дали мне имя…

Девочка нахмурилась и, распрямившись, перевела гневный взгляд на обидчиков брата. Сжав маленькие ручки в кулачки, она решительно зашагала им навстречу. И что бы вы думали? Спустя пару минут шестеро мальчуганов с расквашенными носами и подглазниками уже бежала прочь, зовя своих родителей. Да, Тесса была сильной девочкой. Пожалуй, даже слишком сильной для её возраста и комплекции. Вернувшись к Асуре, она подала ему руку и помогла ему встать.

— Боже, братик, научись уже давать сдачи, — сказала она, слегка надув губы. — А если спросят, как зовут… Называй то имя, которое тебе придётся по нраву.

После того случая всякое мелкое хулиганьё решило оставить близнецов в покое, и какое-то время Асура и Тесса были по-настоящему счастливы. Конечно, дома их по-прежнему ждал пьяный отец, но даже это начало казаться им не такой уж большой проблемой. А потом началась война.

Томаш сбежал в первые же её дни, бросив детей. На прощанье он сказал им: «Скоро дела здесь станут совсем плохи… На вашем месте я бы не высовывался из квартиры». И кое в чём он был прав. Дела действительно стали плохи. Город начали осаждать и бомбить силы немецких войск, на улицах то и дело проходили ожесточённые бои, людей то расстреливали, то сжигали живьём. Всюду царила смерть и разруха, и казалось, что в Арстоцке разверзся самый настоящий ад.

Близнецам, однако, отчасти повезло. Дом, в котором они жили, устоял, хоть и обсыпался, и все стёкла в нём повыбивало от взрывов, постоянно гремевших снаружи здания. Напуганные, не знающие, что им делать, дети не придумали ничего лучше, кроме как последовать совету отца и остаться в квартире. Целый месяц они безвылазно сидели в ней, боясь лишний раз издать звук, ложась спать со страхом, что проснутся они уже в окружении немецких солдат. Еда у них быстро закончилась, но, как близнецы обнаружили, они не особо-то в ней и нуждались. Асура вообще прекрасно обходился без пищи и воды, хотя постоянно чувствовал голод, но тот был терпим. А вот Тесса, пусть и не сразу, но начала проявлять признаки истощения.

К концу месяца она уже с трудом держалась на ногах. Видя, в каком сестра состоянии, Асура принял решение «выйти на разведку» и поискать еду в соседних квартирах. Седоволосая девочка, разумеется, возражала, боясь отпускать брата одного.

— Тесси, у нас нет другого выбора! Тебе нужно поесть! — твёрдо настоял на своём альбинос, уже готовясь уйти. — Обещаю, ты и глазом моргнуть не успеешь, как я вернусь.

— Ты… Ты только будь осторожнее, ладно? — Первый Объект улыбнулся и кивнул, пытаясь развеять её беспокойство. — И ни в коем случае не выходи из дома! Снаружи слишком опасно!