Шрифт:
Ее уже не было видно. Только две звезды сияли в сумерках. Это были слезы счастья в глазах Астрель.
– Ну что ж, нам пора, пойдем, – шепнул волшебник Алеша коту Ваське.
– Давно пора, – ворчливо отозвался кот Васька. – А где ихнее спасибо? – Волшебник Алеша поплотнее укутал шарфом усталого кота и зашагал в сторону города.
– Вымокли, оголодали совсем. А уж страху-то натерпелись, – с обидой рассуждал кот Васька, поглубже зарывая нос в теплый шарф. – И никакой тебе благодарности. Как же так, пушистый Алеша?
Луна выбелила каменную дорогу, и шаги волшебника Алеши звучали гулко и одиноко.
«Так и должно быть, наверно, – подумал волшебник Алеша. Он сунул руку под шарф и принялся тихонько поглаживать кота Ваську, почесывать за ушком, пока не услышал довольное и сонное мурлыканье. – Они забудут нас. А может, уже забыли. Потому что мы другие, из другой жизни. Это закон сказки, тут уж ничего не поделаешь. Но разве в этом дело? Астрель позвала нас, и мы пришли. Она надеялась. И вот мы спасли Астрель, спасли надежду… Вот что главное».
Волшебник Алеша улыбнулся в темноте и уже бодро зашагал к еще далеким огням города.
Глава XXVIII
Освобожденный город
И главное:
дверь, нарисованная цветными мелками
А город встречал их разноцветной россыпью огней. Ворота в городской стене были широко распахнуты.
Навстречу волшебнику Алеше шли люди с разноцветными фонариками, подвешенными на длинных палках. Фонарики раскачивались и мигали, и от этого казалось, качается и пляшет все вокруг: и дома, и длинные тени, и вывески над дверями.
Во всех домах были настежь растворены окна, всюду горели свечи. Никто не спал. Оживленные, веселые восклицания перелетали через темную улицу:
– Они вернулись!
– Все!
– Все до одного!
– И пекарь с подмастерьями!
– И кузнец!
– И гончар со своим сыном!
– И братья-рыбаки!
– А вы видели жену Ниссе? Малыш-то как подрос.
Колеблющиеся на ветру огни фонарей озаряли радостные, растроганные лица.
Волшебник Алеша устал, да и проголодался.
«Уж дома отосплюсь вволю. И котлеты есть в холодильнике…» – вспомнил он.
Волшебник Алеша перешел через мост Зевнивовесьрот. Сборщик податей, растерянный, с разинутым ртом, метался от одного прохожего к другому. Жадно заглядывал в лица, хватал идущих за руки. Но нет, никто не зевал. Люди улыбались. И каждая веселая улыбка пугала его, и он с воплем шарахался в сторону.
Свет фонарей падал с моста в воду, и река подхватывала и уносила разноцветные огни. Они плыли, качаясь и расплываясь кругами. Вся река далеко-далеко искрилась и сверкала.
– Ку-ка-ре-ку! – послышалось откуда-то издалека.
Надрывные крики все приближались, не умолкая.
На мост взбежал короткий, приземистый человечек с тяжелым нависшим лбом. Он держал в руках небольшую грубую шкатулку. Пробегая мимо волшебника Алеши, он по-петушиному вытянул шею и выкрикнул раскатисто и громко:
– Ку-ка-ре-ку!
Свет зеленого фонаря отразился в его глазах, пустых и безумных.
Волшебник Алеша заметил черные дыры на его одежде, обгорелые рукава куртки. Шкатулка, которую он держал в руках, с одного бока была обуглена.
– Ку-ка-ре-ку! – снова пронзительно выкрикнул человечек и, нелепо подпрыгивая, бросился бегом через мост.
Волшебник Алеша остановился, поглядел ему вслед.
– Это Скипп! Вот уж о ком доброго слова не скажешь, – промолвила словоохотливая старушка с маленьким синим фонариком в руке. – Он служил, да будет тебе ведомо, у самого Каргора. А как загорелась Черная башня, говорят, бросился прямо в огонь. Уж что с ним сейчас делается, и в толк не возьму. Только не будет добрый человек кукарекать.
Старушка заторопилась дальше, и синий свет ее фонарика затерялся в пестром кружении огней.
«Видимо, он хотел вернуть себе голос, да второпях схватил что под руку подвернулось, – догадался волшебник Алеша. – Первую попавшуюся шкатулку, а там был только петушиный крик. Вот оно что».
– Ку-ка-ре-ку! – донеслось издали. И какие-то петухи, разбуженные не вовремя, начали перекликаться то близко, то далеко за рекой: «Ку-ка-ре-ку!»
– Чего это? Утро, что ли? – шевельнулся под шарфом кот Васька. – Если утро, то пора завтракать. Логично? Логично!