Ежедневно все усердно работали на строительстве дома. Осталось только наложить потолок, укрыть, сделать какие-то двери. Соорудили даже нары и печку с замысловатым выводом дыма, чтобы маскировать костры.

Каждый из них познал все ежедневные заботы со строительством, рыбной ловлей, раненым. А получение соли из рапы, найденной в горах! А обучение Романа плаванию! Этим они заботятся каждое утро. На волны океанские вытаскивают длинное тяжелое сухое дерево, которое бросают Роману далеко от берега. Сначала было трудно ученику. Высокие волны иногда захлебывали Романа, едва успевающего схватиться за спасительное дерево. Но настойчиво, ежедневно по несколько раз болтался в неугомонных волнах океана.

А вчера впервые Роман сам сделал достаточно смелый заплыв без бревна. Итак, победа!

На острове, по всей видимости, в мирное время бывают только рыбаки с континента. Несколько видов мелких птиц, наверное, случайно забрались сюда и акклиматизировались в условиях строгой островной природы. Никакого зверя в лесу, кроме ящериц и мышей.

Правда, ребята единодушно сошлись во мнении, что на острове таки есть полоз. Он живет с той стороны острова, видимо, ловит рыбу в заливе и далеко не уползает. Никто его не видел. Но, увидев над заливом дерево с на удивление вытертые стволом, друзья пришли к выводу, что это и есть следы полоза, который охотится с дерева за рыбой.

Там же рядом нашли и вторую стоянку рыбаков. Весло, топор, мотки проволоки, котелок. Но эта находка не изменила мнения ребят. Они были убеждены, что у залива таки есть логово полоза, пытались пока что обходить это место.

Наступила осень. Горн уже ходил, без устали работал на стройке вместе с мальчишками, зарабатывал их доверие. Вечером был в том же независимом, в некоторой степени побратимском настроении и долго развлекал Олега на дежурстве. Ведь парень — тоже авиатор, вел самолет, когда Горн пытался его расстрелять. В том смертельном состязании не было победителя, они сравнялись...

Опыт взрослого ребятам очень пригодился. Теперь они спали в собственном доме. Для ночного сторожа снаружи сделали удобную скамейку, на которой так приятно, по-домашнему сиделось в минуты отдыха. Дверей еще не было, для них только приготовили камыш и разложили его сохнуть на сучковатых подставках. Это тоже деловой совет пленного немца.

Этой ночью дежурил Олег. Он не сидел на скамейке. Как только в доме затих шум, Олег встал и, исполненный мыслей, начал ходить вокруг. В руке наготове держал пистолет, на ремне — финка. Ничего не боялся. Да и привыкли уже к тому, что на острове сейчас их должны бояться, кто из робких. Даже мысль о полозе медленно отходила прочь, совершенно ничем не волнуя часового.

И вдруг услышал глухой отзвук грома. Неужели же пойдет дождь на не покрытый крышей дом? За все время их пребывания на острове здесь выпало лишь несколько небольших дождей. Собственно, в горах они, видимо, были более обильные, если судить по ручью. Он набухал, превращался в полную горную реку, даже выкатывал из их плотины камни, унося в своем бурном потоке. Но это было летом. Наверное, в этих широтах именно осенние и зимние месяцы должны быть богаты дождями.

За время пребывания на этом островке два или три раза слышали ребята грозу. В этих внезапных громах почувствовалась неизбежная смена времени года. Но странно — на небе ни облачка! Сквозь чащу деревьев мерцали звезды. Часовой пошел на край пруда, где ветки деревьев расходились и можно было увидеть широкий горизонт неба.

Гром то затихал, то снова отзывался откуда-то издалека. Когда Олег дошел до берега океана, страшная догадка мелькнула у него: бой... Большой океанский бой продолжается где-то в бескрайних водах!

Парень оглянулся в сторону своего жилища. Там спят товарищи и не слышат этого сражения... И немец, видимо, также спит. Поговорить бы, поинтересоваться, как он относится к тем вздохам заряженной войной родной земли.

Немец, может, только и ждет, что вот-вот выбросится на остров какой-нибудь десант с фашистского корабля. Мстительные гитлеровцы могут не поверить Горну о мирном характере пионерской стоянки на острове, даже если он попытается их уговаривать.

Фашисты захотят узнать, как эти советские ребята оказались на острове. Да и будет ли Горн защищать их, хоть они и спасли ему жизнь? Возможно, и сам поспешит рассказать о чехе, о гибели своего лучшего партнера, ночного аса.

Возбужденный Олег быстро пошел к стоянке. И снова послышались словно залпы орудий, тяжелые минные взрывы, которые катились вместе с океанскими волнами. В воображении рисовалось, что и твердь островка уже шевелится под ногами.

Разбудить товарищей? Зачем? Чтобы посмеялись над его трусостью? Покажет и Горну, как далеко ему, юноше, до той черты взрослости, которой он достиг случайно во время воздушного боя. А за той чертой отдаленные громы уже кажутся ему фантастическими пушечными залпами...

Нет, не будет он тревожить сон товарищей. Пусть спят.

Вскоре все стихло. Как ни прислушивался мальчишка, к земле ухом ни припадал — даже отдаленного грома уже не услышал. Только шумел океан.

«Вполне возможно, — рассуждал Олег, мобилизуя все свои знания о морских боях, — что в океане был-таки тот далекий бой. Может, и сейчас он продолжается, только уже рукопашный. Сошлись корабли, матросы баграми уцепились за борта».

И засмеялся. Это все видел в кино. Какой-то пиратский корабль напал на торговый. Берданки, багры, безоружные пассажиры... А в океане теперь сходятся бронированные крейсеры. Какие там багры, рукопашный бой? Огромные снаряды, убийственные торпеды, тонные авиабомбы. Тут тебе близкий и дальний бой.