– Знаешь, когда я говорил про спирт - это всё-таки было...

– ...иносказание?

– Да, именно. Он всегда всё воспринимает буквально?

– Не могу утверждать, мы всего лишь месяц вместе проработали. Славный парень и... и единственный, кого я помню в лицо. То есть помнил. Эта его маска мало напоминает прежнего Нила. Но я рад, что это лицо, а не голый череп.

– Ещё бы. Ты вообще имеешь привычку радоваться без особых причин.

– Ты о чём, Свен?

– О том. Я и сам подлунное дитя. Как бы то ни было. Но он - не тот человек, которому ты теперь можешь доверять. Что для него наши планы, идеи, решения? Он умрёт, и он это понимает. Он боится смерти, а потому мелочен, жаден и корыстолюбив. Его планы и чаяния - у него под носом, в диапазоне, в лучшем случае, полувека. А мы с тобой немного другие. Мы несколько иная версия своего биологического вида. Мы те, кто смотрит вперёд без призмы собственной конечности. Мы имеем шансы добиться всего - вообще всего, о чём можем пожелать - и видят боги, я этого добьюсь. Мне не придётся предавать, искать лазейки или юлить - в моих руках Вечность. А в его руках - пульт от полировщика. Он ноль, который приобрёл значение, оказавшись рядом с тобой, но ты - ты единица. Человек, который снабжает их жалкие жизни смыслом. Их маленькие, убогие жизни. Не твоя в том вина, но люди и капсулиры - это разные прослойки человечества. Он не друг тебе, как бы ты ни хотел верить в обратное. Не перебивай, я знаю, что прав. Почему? Ха! Твой корабль, Ворга - ты привязался к ней так же, как к этому парню. ТЫ ПРИДАЛ ЗНАЧЕНИЕ РАСХОДНОМУ МАТЕРИАЛУ. Ты всё ещё по инерции считаешь их чем-то большим, чем просто световоды и шурупы - а они есть гайки системы, которой мы руководим. Что-то нужное для достижения целей - но не соратники, не опора, не товарищи. Они проще, слабее и бесполезнее, чем ты или я. И только попробуй назвать меня надменным - и я разочаруюсь в тебе навсегда. Подумай, Че, и поймёшь, что я не соврал ни слова. Ты нужен миру. Мне, космосу. Ты можешь изменить всё. А он? А он - нет. И корабль твой тоже. Расти, друг. Не останавливайся. Эта вселенная - один огромный ноль, который заждался кого-то вроде нас.
– Свен грохнул стаканом по железу столика.
– Пойду сниму эту сучку. Мне кажется, она устала танцевать. Думай, дружище.

Че смотрел в пол и действительно думал, но не о людях-шурупах и кораблях, которые не важны. Он думал о том, что странно давать кораблю такое простое женское имя. Нужно как-то уточнить. Роль, функция. Ага. Universe Zero. Так будет лучше.

Затем встал со своего места, аккуратно прихватив тяжёлую бутыль за ручку, дотащил до стойки и спросил Нила, не надоело ли тому работать барменом.

* * *

2.

Свен был свято убеждён, что смысл жизни - в удовольствии.

На определённой отметке благополучия начинаешь считать, что тебя уже ничто не удивит и не порадует. Всё кажется пустым, ненастоящим; мнимым. Свен хорошо помнил пору своей юности. Когда было испробовано всё, разрешённое и запрещённое, в меру и без меры. И далеко не всегда получалось выйти сухим из воды, но деньги решали почти любые проблемы... смешные деньги смешного подлунного мира. Как давно это было!

И как было ужасно его восхождение к звёздам. Ещё одна прихоть - стать добровольным испытателем новаторской технологии нейромодуляторов. Статистика подобных испытаний держалась в секрете, но Свен прекрасно осознавал, что рискует. Это была его игра со смертью, его надменная улыбка в лицо бездонной аристократической скуке. О, как он умел бунтовать!
– и как же потом жалел об этом. Ведь опасность для жизни... умирать оказалось страшно.

Потому что в фильмах, книгах, историях смерть предстаёт в образе освобождения. Благой жертвы, героического шага в небытие. Смерть, так или иначе - это всегда мгновение. Надлом между мирами, и ничего, кроме решимости, ей от тебя не нужно. Ведь там, где нас нет - нет и страха. Но наивные представления Свена не выдержали и первой проверки действительностью: его собственное умирание растянулось на долгие недели.

Имплантированные будущему пилоту приборы поддавались точной настройке только до момента слияния с нервной системой носителя. Собственно задачей всего эксперимента было выверить алгоритм программирования чипов на основе показателей ЦНС будущего владельца. И в случае со Свеном, как и в тысячах других, попытка угадать верную конфигурацию провалилась.

Нервная система Свена пошла вразнос. Контракт, заключённый им с исследователями, не предполагал активной медицинской помощи людям, в отношении которых программа была реализована безуспешно. Лучшее, на что мог рассчитывать будущий пилот - это смерть в уютном хосписе, под присмотром медсестёр и в постоянном полубреду от пульсирующих в крови медикаментов.

Боль тех дней навсегда поселилась в кошмарах Свена. Гормональный фон сходил с ума, сердце то разрывалось, то грозило остановиться, рецепторика обострилась настолько, что каждое прикосновение казалось жестоким ударом - а голова горела постоянно, на десять из десяти, лишая сил мыслить и существовать.

И эта агония длилась бесконечно. Секунда надлома, шаг в пустоту - как он о ней мечтал! Но жизнь его принадлежала ещё и клану.

Единственный ребёнок в своей семье, он оказался и причиной её, семьи, разорения. Были наняты специалисты целого института: Свен был единственным пациентом огромной нейрофизиологической клиники. Сначала ему не дали умереть, потом - ценой уж и вовсе астрономической - удалось привлечь инициаторов эксперимента. Который, кстати, окончился едва ли не полным фиаско. В равных со Свеном условиях прочие добровольцы не смогли уцелеть - ведь у них не было богатой семьи, готовой заложить все активы и всю недвижимость ради выживания своего ребёнка.

Пользуясь удачными для них обстоятельствами, экспериментаторы довели начатое до ума. Была создана опять-таки не имеющая аналогов система потоковой коррекции имплантантов. С её помощью железо, начинившее голову будущему "любимцу удачи и гуру торговли", наконец заработало должным образом. Худой, как скелет, облысевший, с глубоко впавшими и потускневшими глазами, Свен впервые за много дней проснулся и не почувствовал боли. И это была свобода.

Рай.

А вот его семья, клан Гаальских, прекратила существовать как ячейка сообщества амаррской аристократии. Свен стал бы одним из бесчисленных капсулиров её величества императрицы, но долги Гаальских были выкуплены на открытых торгах, и имперское подданство было заменено частным.

Казалось бы, пережив мучения, от которых и по сей день просыпаешься в холодном поту, и пережив их по вине собственного гедонизма, человек должен научиться умеренности. Но не таков был Свен.

Урок, извлечённый им из самого опасного и судьбоносного шага всей жизни, гласил: будь осторожен. А осторожность вовсе не предполагает жизни праведника.

Вот и сейчас. На любой станции - тем более в такой густонаселённой системе, как Периметр - всегда найдётся центр эскорт-услуг. Лучшие девушки, абсолютно здоровые, идеально обученные, не создающие даже тени проблем - всё заради дорогого клиента. А Свена понесло на эту танцовщицу... ну, единственный способ избавиться от искушения - поддаться ему.