— Рыцарь — это слово, за словом стоит человек, а человек человеку рознь. Безусловно многие из нас получили блестящее образование и обучение воинскому ремеслу, но многие не значит все. Из тех же кто по праву достоин называться рыцарем, о ком складывали легенды, как например о рыцаре луны, не все и всегда остаются такими же благородными и отзывчивыми спустя время. Я понимаю тебя, мне и самому хочется, чтобы рыцари не порочили свое имя… нескромно, правда? Но так не будет, потому, что это жизнь, а не роман и люди подвержены порокам. — Сказав это, Готфрид сразу вспомнил как освободил Лису.

— Я это понимаю, не сочти меня беспросветно наивным, однако меня гложет горькое чувство досады, а чувства к гласу разума глухи, увы.

Один раз в пути рыцари останавливались на привал и уже к вечеру добрались до южной границы княжества, к небесному гарнизону. Беатриче неустанно следовала за Готфридом, есть-пить не просила и то хорошо. Друзья уже воспринимали ее как нечто само собой разумеющееся, разве что Готфрид иногда отчитывал эйдоса, когда тот произвольно менял форму. Готфрид хотел, чтобы эйдос всегда оставался в образе девчушки с плавающими в воздухе волосами. Это выглядело очень трогательно и сказочно, словно за рыцарем увязалась не иначе как фея.

Что из себя представляет небесный гарнизон? Это сеть аванпостов, возведенных по периметру всей границы Линденбурга. Казалось бы, ничего необычного, аванпостов во всех королевствах хватает. Так-то оно так, вот только гарнизоны лесного княжества не с проста назывались небесными. Непосредственно сам гарнизон находился на дереве-великане. Сродни сикомору в столице, вокруг которого был выстроена столица княжества. Деревянные мостки заботливой спиралью огибали старый, массивный ствол дерева и заканчивались в подобии небольшого городка в кроне дерева. Меж веток и древесного ствола были проложены платформы на которых располагались хижины. Иные секции соединялись меж собой веревочными мостами, которые всегда было легко обрубить в случае чего и остаться вне досягаемости противника. Помимо деревянной лестницы вокруг дерева, был и грузовой, веревочный подъемник, как следовало из названия, он предназначался для груза, не защитников. Капитан южной заставы не давал по мере сил солдатам лениться и заставлял подниматься в гарнизон пешком. На краях ветвей располагались наблюдательные посты, откуда было удобно как наблюдать за округой, так и стрелять по целям внизу. Помимо очевидной стрельбы из лука, был у защитников еще один сюрприз уходящий своими корнями в защиту осаждаемых замков. Если при осадах замков и фортов, на головы штурмующих лили вареную смолу, кипяток или сыпали камни, всячески выказывая гостеприимство и радушие, то зодчий небесных гарнизонов в долгу не остался, блеснув смекалкой. Одно только название чего стоит — неприятный дождь… неприятный! В жестоком чувстве юмора придумавшему это средство защиты не откажешь. В каждом небесном гарнизоне имелись десятки ведер, до краев, заполоненных подобием длинных, тонких и крайне острых гвоздей. Центр тяжести гвоздиков был таков, что при сбросе с высоты, они всегда переворачивались острием вниз. Таким образом, защитники гарнизона могли устраивать осаждающим тот самый, железный дождь — неприятный дождь. Иглоподобные гвозди сброшенные с высоты с легкостью пробивали все незащищенные участки тела, да что там — даже кольчугу они при удачном раскладе пронзали. Ежели на воине не было шлема, то его ждала неминуемая гибель.

Входом в гарнизон служила часть давно рухнувшего гигаса. Его ныне полый ствол использовался как коридор, соединяющий территорию вокруг форта с внутренней его частью, защищенной массивной дверью. По углам частокола использовались и другие останки некогда рухнувших гигасов. Самые маленькие стволы использовались точно башни замка. Раскинувшийся у подножия дерева гарнизон снаружи выглядел как нечто среднее между деревянным фортом, огороженным частоколом и застоявшимся бивуаком изнутри: тут и там понатыканы шатры, дымили костерки, слонялись с унылыми лица солдаты, кто-то пел, а кто-то пил, играл в кости, травил байки, состязался в армрестлинге. Заскучавшие воины искали себе любое занятия в лагере. Глядя на них Леон прекрасно видел, что каждый из них хочет забыться за кружкой браги или пинтой эля, чтобы только заняться чем-нибудь кроме натачивания меча и чистки доспехов. Леон же не понимал, как можно скучать, когда вокруг такая прекрасная природа, а над головой по сути мечта детства каждого ребенка — домик на дереве! Леон грезил о том, как он мог бы жить в таком вот поселении на дереве и сочинять стихи дни напролет, глядя с высоты на ковер леса, прерываясь на охоту и тренировки. Несущие тут службу солдаты явно думали о другом, — например, о том, как свалить к чертовой матери из этой глуши.

Юных эквиларов встретил командир заставы, старый рыцарь Роже, — ему загодя доложили о приближающихся всадниках дозорные. Роже был рыцарем с кустистой бородой, обжитыми сединой висками и недружелюбным взглядом металлического цвета глаз. Взглядом ясно говорящем, что рыцарь устал от всего на свете и прежде всего от такой жизни. Лишь завидев фамильный герб Бертрамов, вышитый на груди Леона, капитан отсалютовал и сразу пригласил гостей отужинать и отдохнуть с дороги непосредственно в самом небесном гарнизоне. После чего Роже отправился раздавать нагоняй по лагерю, чтобы солдаты привели все в подобающий вид. Леон весь сиял и улыбался, это не осталось незамеченным его другом. Задрав голову, светловолосый рыцарь смотрел на тоннели света, пробивающиеся сквозь лабиринт ветвей и листвы — так в своих катакомбах тэрране смотрят на свет, пробивающийся с поверхности через разломы в каменной тверди. Но прежде всего он смотрел на сам гарнизон, — деревянные конструкции, раскинувшиеся на ветвях подобно паутине: деревянные мостики, веревочные мостики, округлые платформы и площадки среди ветвей — все это внушало Леону неописуемый восторг.

— Впечатляет? — поинтересовался молодой вояка, нарезающий заготовки для стрел.

— Очень!

— Всех впечатляет… первый месяц, может два, а потом понимаешь, — один хер, что на земле, что на дереве, — делать-то тут нечего. С кем мы тут сражаемся, так это со скукой. — солдат зевнул и принялся дальше строгать заготовки.

— Скука хотя бы не убивает, — заметил Готфрид, прекрасно знающий, что такое страх и пульсация адреналина в крови во время неистовой битвы, когда все происходит так быстро, что даже испугаться толком не успеваешь.

Готфрид уже начал подзабывать это чувство, однако вчерашняя встреча с иглачом точно плеснула ледяную воду ему в лицо, напоминая каково это. Ощущения не из неприятных.

— Это как посмотреть, кай рыцарь, — философски заметил все тот же солдат. — Был у нас тут один, мастак ныть, все маялся от безделья, а как-то раз после смены на посту его не нашли. Искали значится наверху, а он был под ногами, на земле бишь, — разбился. Вот и думай теперь, сам сиганул от безысходности или оступился? Кстати меня зовут Джек.

Рыцари представились в ответ.

— Хорош щи сгущать, затвердеют — грызть будешь! Ганнар на дежурстве был сонный и свалился в темноте потому как факела не сменили на его ветке. — вмешался другой солдат, полирующий свой нагрудник.

— Может и так, — уступил солдат с заготовками. — В любом случае, нам это только на пользу пошло. Капитан с тех пор на мамзелек в лагере сквозь пальцы смотрит, да и за эль уже так не дрючит… естественно если ты не на смене.

— Ты забыл про ограду, — добавил полирующий нагрудник.