Если на ферме окажется достаточно людей, он оставит девушку на их попечении, предупредив о той наполовину охоте, наполовину войне, которая сейчас разгорелась в холмах. Если же жители фермы немногочисленны, нужно будет постараться уговорить их отправиться в Глассфордж или другое безопасное место, пока этот Злой не узнает, что такое смерть. Насколько Даг знал крестьян, они не захотят покидать свою ферму; он только вздохнул в предчувствии нудных и бесплодных препирательств.

Однако одной мысли о беременной женщине – любого роста и любого возраста, – в блаженном неведении разгуливающей неподалеку от логова Злого, было достаточно, чтобы вызвать у него самые ужасные опасения. Неудивительно, что для Дара эта девчушка казалась так ярко сияющей – столько в ней накопилось жизни. Впрочем, Даг подозревал, что Фаун была преисполнена жизненной энергии и до зачатия. Она привлекла бы Злого, как огонь привлекает мошек.

К тому времени, когда они разобрались с тем, что же такое соломенная вдова, Даг пришел к выводу, что высказывать соболезнования Фаун нет нужды. Постельные обычаи крестьян представлялись Дату довольно бессмысленными, если не принять теорию Мари о том, что рождение детей каким-то образом связано с претензией на владение землей. Мари всегда очень едко отзывалась о неспособности крестьянских женщин управлять собственным плодородием, как правило, читая нотации молодым Стражам обоих полов о необходимости держать штаны застегнутыми, когда отряд находится на фермерской территории... к опытным воинам это относилось тоже.

В рассказе Фаун странным образом отсутствовали всякие упоминания о покойном муже. Даг мог понять, что иногда горе лишает человека слов, но и горя у Фаун он не заметил. Гнев, страх, яростная решимость – да, это было. Шок после недавнего нападения, одиночество, тоска по дому – но только не страдания души, раздираемой надвое. Странным образом отсутствовало и глубочайшее удовлетворение, которое, как он замечал, вызывало зарождение новой жизни у женщин его народа. Крестьяне, фу! Даг знал, почему его соплеменники все немного безумны, но у фермеров-то какое может быть оправдание?

Даг отвлекся от своих мрачных размышлений, когда они выехали из лесу и впереди показалась ферма. Даг сразу почувствовал неладное. Первым делом его внимание привлекло отсутствие коров, лошадей, коз, овец... и еще поваленная ограда пастбища. Не было и собак, которые уже давно должны были бы заливаться лаем. Даг приподнялся на стременах. Дом и сарай, выстроенные из посеревших от времени бревен, были целы, но двери их стояли распахнутыми настежь, а от сгоревших хозяйственных построек еще тянулся тонкий дымок.

– Что это? – спросила Фаун, и это были ее первые слова за час.

– Тут случилась беда, мне кажется. – Через мгновение он добавил: – Давно уже. – Дар не говорил ему о присутствии в окрестностях хоть одного человека – и нечеловека тоже. – Ферма полностью заброшена.

Даг остановил коня перед домом и спрыгнул на землю.

– Передвинься вперед и возьми поводья, – сказал он Фаун. – Пока не спешивайся.

Фаун перебралась на седло с седельной сумки, на которой ехала, глядя вокруг широко раскрытыми глазами.

– А ты?

– Хочу оглядеться.

Он быстро обошел дом – просторное двухэтажное строение со множеством пристроек. Никакие мелкие, но ценные предметы на глаза ему не попались, а крупные – кровати, шкафы – были или опрокинуты, или разломаны. Стекла в окнах оказались выбиты – бессмысленное варварство. Даг представлял себе, как нелегко давались хозяевам такие усовершенствования, как долго копила на них деньги хозяйственная фермерша, как трудно было доставить, упаковав в солому, стекло из Глассфорджа по ухабистой дороге. В кладовке при кухне не оказалось припасов.

В сарае не было скота, хотя сено и часть овса остались нетронуты. Позади сарая на куче навоза Даг наконец обнаружил тела трех сильно израненных собак. Он прошел мимо сгоревших построек; из золы и пепла торчали, как черные кости, обугленные доски. Потом кому-нибудь придется поискать здесь и другие кости... Даг вернулся к своему коню.

Фаун настороженно оглядывалась вокруг; то, что она видела, ее явно тревожило. Даг прислонился к теплому плечу Копперхеда и провел рукой по волосам.

– Ферму разграбили разбойники – или еще кто-то – дня три назад, по-моему, – сказал он Фаун. – Тел я не нашел.

– Так это хорошо... да? – В темных глазах девушки появилась неуверенность, когда она вгляделась в лицо Дага. Впрочем, к этому моменту, на его взгляд, ничего, кроме усталости, на его лице не отражалось.

– Может быть. Только если жители фермы убежали и спаслись, новость уже дошла бы до Глассфорджа. Вчера вечером моему отряду еще ничего известно не было.

– Куда же тогда все они девались? – спросила Фаун.

– Боюсь, что их захватили в плен. Если этот Злой уже пытается превращать крестьян в рабов, значит, он быстро растет.