Даг склонил голову, наполовину соглашаясь, наполовину возражая:

– Крестьяне невежественны. Решение вопроса в том, чтобы их обучать, а не отвергать.

Громовержец в ответ только скривил губы и продолжал, загибая пальцы:

– Еще те, чьи друзья или родичи пострадали, были избиты, а то и убиты крестьянами из-за их необоснованного страха перед колдовством Стражей Озера.

– Если бы мы держались менее отстраненно, такого непонимания не возникало бы. Люди не были бы такими невежественными.

На это возражение Громовержец тоже не обратил внимания.

– Еще болезненнее переживают дозорные или бывшие Дозорные, которым самим пришлось отказаться от любви к крестьянке. Тут очень большая горечь... Некоторые желают тебе удачи, но по большей части все-таки люди гадают, сойдет ли тебе это с рук. Те, кому выпала тяжкая обязанность обеспечивать соблюдение правил, тоже тобой недовольны. Они приносили настоящие жертвы и теперь чувствуют себя преданными, что вполне справедливо.

Даг погладил дерево причала, отполированное многими ногами.

– Фаун убила Злого. Она поделилась смертью. Она... она отличается от обычных крестьянок.

– Я знаю, что ты так думаешь. Только дело в том, что каждый человек считает свою ситуацию особенной. Так оно для него и есть. Если правила существуют не для всех, то споры делаются бесконечными. А у нас нет на это времени.

Даг отвел взгляд от сурового лица Громовержца и стал смотреть на оранжевый диск солнца, частично закрытый уже черными силуэтами растущих по берегам деревьев.

– Не знаю, к чему, по мнению Дора, он может меня принудить. Я дал супружеский обет своим Даром.

– Угу, – сухо кивнул Громовержец. – Вразрез со своим прежним долгом и обязанностями. Именно это ты и сделал. Клянусь: ты похож на человека, который пытается скакать одновременно на двух лошадях, стоя одной ногой на каждой. Все хорошо, если ему удается удерживать их рядом, но если они поскачут по разным дорожкам, ему придется выбирать, иначе он упадет или будет разорван на части.

– Я хотел – и хочу – сочетать свои обязанности. Если смогу.

– А если не сможешь? Куда ты свалишься?

Даг только покачал головой.

Громовержец, хмурясь, смотрел на мерцающую воду, ставшую в сумеречном свете такой же светящейся, как небо. Несколько припозднившихся ласточек еще кружились над озером, прежде чем скрыться в гнездах.

– Впрочем, соблюдение правил имеет и еще одно значение. Если все увидят, что даже такой выдающийся дозорный, как Даг Редвинг, должен подчиняться дисциплине, это облегчит дело, когда придется одергивать следующего одержимого идиота.

– Разве я выдающийся?

Громовержец посмотрел на него со странным выражением.

– Да.

– Даг Блуфилд, – с опозданием поправил его Даг.

– М-м...

Даг вздохнул и переменил тему.

– Ты знаешь членов совета. Поддержат они Дора? Насколько он уже их обработал? Была ли его сегодняшняя угроза первой пробой или он предоставил мне последний шанс?

Громовержец пожал плечами.

– Я знаю, что разговоры он вел. Как ты думаешь, насколько быстро он стал бы действовать?

Даг снова покачал головой.

– Он ненавидит споры, ненавидит, когда его отрывают от работы над ножами. Я знаю: для дела ему требуется полная концентрация. По доброй воле он вообще не стал бы со мной связываться, но если уж он вынужден, он постарается закончить все как можно скорее, чтобы иметь возможность вернуться к работе. Он злится – не на меня, а на отвлечение. Он станет давить.

– Я воспринимаю его так же.

– Он с тобой говорил? Громовержец, не позволь нанести мне удар исподтишка.

В ответ Громовержец бросил на Дага еще один странный взгляд.

– А ты хотел бы, чтобы я пересказал ему наш с тобой конфиденциальный разговор?

Даг понадеялся, что угасающий свет не позволит Громовержцу разглядеть, как он покраснел. Он прислонился начавшей болеть спиной к причальному столбу.

– Тогда другой вопрос. Есть ли вероятность, что бучу поднимет кто-то другой, помимо Дора?

– В совете, на формальных основаниях? Я могу представить себе несколько возможностей. Твои противники предпочли бы предоставить это твоей семье, но если клан Редвинг свой долг не выполнит, могут найтись другие желающие.