Руки Камбии закончили расчесывать пучок волокон, замерли и с резким стуком положили деревянный гребень на стол. Выражение лица Камбии стало еще более недовольным.

Когда она заговорила, казалось, что слова кто-то вытягивает из нее насильно.

– Но не так.

– А как же еще это могло произойти? Мне кажется, предложение очень подошло Дату.

– Все вышло не так. – Камбия шумно выдохнула воздух. – Да с этим мальчишкой иначе и не бывает. Сколько же огорчений и печали он принес мне – с самого начала и до конца – и не сосчитаешь. – Взгляд, который она бросила на Фаун, не оставлял сомнений в том, что Камбия считает последним пунктом этого списка.

«По крайней мере она начала со мной разговаривать».

– Что ж, самые близкие люди обычно и огорчают нас больше всего – насчет других нам было бы все равно. Только Даг и добро творил – хотя бы двадцать семь убитых Злых. Ты должна этим гордиться.

Камбия поморщилась.

– О, в дозоре он отличился, тут ничего не скажешь, но этого успеха он добился к двадцати пяти годам. Вот в лагере он своим долгом пренебрегал, как будто воинские заслуги снимали с него ответственность за все остальное. Если бы он женился, когда это следовало сделать, давным-давно, мы не влипли бы в эти неприятности сейчас.

– Он однажды был женат, – пробормотала Фаун, пытаясь говорить с достоинством. – Как раз вовремя для Стража Озера, как мне кажется. Это обернулось мучительной трагедией, которая все еще его преследует.

– Он не первый и не последний, кому так не повезло. Очень многие потеряли близких от клыков какого-нибудь Злого. – И Камбия тоже из их числа, напомнила себе Фаун. – У него было восемнадцать лет, чтобы утешиться.

– Значит, – Фаун сделала глубокий вдох, – похоже, это ему не удалось, верно? Вы все пытались его утешить, и у вас было много времени. Может быть, теперь пришла очередь кого-то еще.

– Твоя очередь? – фыркнула Камбия.

– Похоже на то. Я вот что скажу: я не отняла у тебя ничего, что тебе принадлежало бы. Когда мы повстречались, у Дага не было другой нареченной, кроме смерти, насколько я могу судить. И если он лишился своей одержимости, так это хорошо!

Камбия выпрямилась, теперь все ее внимание было сосредоточено на Фаун. Такое ощущение не было особенно приятным, но по крайней мере Фаун удалось заставить свекровь перестать притворяться, будто ее вообще не существует.

– Вы оба упрямые, – продолжала Фаун. – Думаю, Даг унаследовал это от тебя, сказать по правде. Кто-то же должен проявить гибкость, прежде чем произойдет беда. – «Например, разобьются сердца». – Прошу тебя, не могла бы ты сделать так, чтобы Дагу не пришлось предстать перед советом лагеря? Добром это не кончится.

– Да – для тебя. – В голосе Камбии, как ни странно, прозвучало скорее равнодушие, чем злорадство.

Фаун подняла подбородок.

– Ты в самом деле веришь в то, что Даг согласится разорвать узы, если его загонят в угол? Что он нарушит слово? Странного же ты мнения о своем сыне, хоть и знаешь его так долго.

– Я думаю, что он в душе будет испытывать облегчение от того, что освободится от своей неуместной клятвы тебе, девушка. Конечно, он будет испытывать смущение и возмущаться – мужчины всегда так себя ведут, когда проштрафятся. Но в конечном счете он будет рад, что его спасли от последствий его ошибки, и еще более рад оттого, что ему не пришлось делать это самому.

Фаун закусила губу.

«Значит, ты думаешь, что твой сын не только лжец, но и трус?»

Вслух этого Фаун не сказала. Ее потрясло смутное ощущение правдоподобия в доводах Камбии.

«Я знаю его пол-лета... А она знает его всю его жизнь».

Фаун вцепилась в тесьму на своем левом запястье, чтобы почерпнуть в ней утешение и мужество.

– А что, если он выберет изгнание?

– Не выберет. Ни один Страж Озера такого не сделает. Он вспомнит, каков и в отношении кого его долг.

Даг всегда старался держаться как можно дальше от своей семьи, и Фаун начинала понимать почему. Люди все время покидают родительские семьи – для мужчины, Стража Озера, это так же обычно, как для крестьянской девушки. Иногда это прямой путь к тому, чтобы стать взрослым, как женитьба Дага на девушке из Лутлии; он явно не собирался возвращаться к матери после того, как женился на Каунео. Иногда родительская семья оказывалась невыносимой, и изменить в этом ничего было нельзя, можно было только сбежать от нее, и Фаун начала подозревать, что данное обстоятельство играло роль и при первом браке Дага. Наконец Фаун сказала:

– Кто настаивает на этой разборке в совете – ты или Дор?

– Семья едина в своем стремлении вызволить Дага из этой – признаю, выбранной им добровольно – западни.

– Думаю, что Дор понимает, что вы совершаете ошибку. И если он говорит тебе иное, то он лжет.

Камбия посмотрела на Фаун с некоторым изумлением.

– Послушай, крестьянка, я Страж Озера. Я знаю, когда кто-нибудь лжет.

– Значит, он обманывает себя. – Фаун попыталась подойти с другой стороны. – Все это мучает Дага. Я вижу, как он напряжен. Неправильно было отправлять его в поход с таким грузом у него на душе.