В 1977 году Доренко окончил школу, приехал в Москву и с ходу поступил в Университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы. В 1979 году женился на своей однокурснице Маше. Военную службу проходил в течение нескольких месяцев в Киеве – был механиком по турбовинтовым самолетам «АН-12».

В 1982 году Доренко окончил университет сразу по трем специальностям – перевод с испанского, перевод с португальского и преподавание русского языка как иностранного – и в течение двух лет работал переводчиком в Анголе. Вернувшись затем в Москву, он в течение нескольких месяцев не мог устроиться на работу. Рассказывает С. Доренко: «В те годы приличную работу можно было получить только по большому блату. У меня было десять таких блатных мест вроде должности преподавателя португальского в МГУ, переводчика с португальского в АПН и т. д. Искали мне работу все вместе: где-то теща, где-то ее подруги, где-то жена и ее подруги. Но так из этого ничего и не вышло. В частности, скажем, преподавателем португальского в Институт военных переводчиков меня не взяли по той простой причине, что у меня не было офицерского звания, я рядовой запаса. Так вот, настал такой момент, когда я взял огромный телефонный справочник и начал сам обзванивать всех подряд по списку. Я сказал себе: «О’кей, сначала я обзвоню все комитеты и министерства, где есть международные отделы. Мало ли где может быть нужен человек с двумя иностранными языками?» Причем один из них – португальский, что было большой редкостью. Тогда его только-только начинали учить в Москве, и на него «клевали» хорошо. И вот таким же дуриком позвонил я на Гостелерадио. Совершенно наугад. Дескать, есть же там у них иновещание или что-то в этом роде… И вдруг меня туда приглашают. Приезжаю.

Через полтора месяца звонят: «Все прекрасно, вы прошли. Приезжайте, пишите заявление о приеме». Я прихожу, и вдруг: «Извините, все сорвалось». Помню, сам кадровик выводит меня из комнаты и говорит: «Подсидел тебя тут один блатной. Прислали его «сверху», что поделаешь?» Ну я попрощался и пошел в АПН оформляться переводчиком. Но душа почему-то неспокойна. И вот звоню с утра в АПН. Меня уверяют: дескать, все хорошо, ваши бумаги на подписи у первого зама, приказ о вашем назначении вот-вот будет подписан, вам уже отвели кабинет и т. д. Словом, меня там ждут. А я на полпути туда вдруг не выдерживаю и звоню в Гостелерадио. И что вы думаете? Тот самый кадровик мне кричит: «Ты где? Я тебя нигде найти не могу. Срочно приезжай, есть место в международном отделе, но не с португальским, а с испанским. Как у тебя с испанским?» Я говорю: «Нормально, все – на пять. Но вы-то отвечаете за свои слова? Ведь я сейчас бросаю работу в другом месте…» Короче говоря, кадровичка из АПН мне потом сказала: «Увижу хоть раз в районе метро «Парк культуры» – убью, задушу своими руками. Теперь молись, чтобы я успела изъять твои бумаги со стола первого зама, пока он их не подписал…» Вот так 1 апреля 1985 года, в смешной день, я и оказался в Гостелерадио, в ведомстве товарища Лапина. Взяли меня на должность младшего редактора с окладом в 140 руб. А за два языка – еще 28 руб. Вначале был исполнительным продюсером, потом стал делать сюжеты для испаноязычных телекомпаний…»

Работа Доренко на иностранного зрителя продолжалась в течение нескольких лет, пока в 1990 году он не перешел в редакцию информации. Его первой служебной командировкой в новом качестве стала поездка в бурлящую событиями Прибалтику, а именно – в Литву. Несмотря на то что условия работы там были просто жуткие – при словах «Первый канал» литовцы плевали в лицо, – Доренко справился с возложенной на него задачей на все 100 %: сделал десять материалов, и все они вошли в программу «Время» без всяких купюр. Тогда же произошел и его первый самостоятельный выход в эфир в качестве ведущего: он пару раз замещал в эфире кого-то из ведущих ТСН, читал горячие сводки ТАСС о событиях в Литве. Однако с этой обязанностью, по мнению руководства, он справился гораздо хуже: его попросили написать заявление об уходе. 1 апреля 1991 года Доренко такое заявление написал и решил, что больше ноги его не будет на телевидении. Но слово свое не сдержал. Стоило одному из руководителей РТР, Олегу Добродееву, позвать его в новую информационную программу «Вести», как Доренко тут же откликнулся на этот зов.

Вспоминает С. Доренко: «Вести» тогда представляли собой не что иное, как повстанческий комитет в чистом виде, где люди работали за идею. Денег нам вообще могли не платить, мы и так готовы были работать. И когда произошли августовские события, мы с Владом Флярковским сделали о них фильм. А после этого почти все – и Олег Добродеев, и Евгений Киселев, – ушли на Первый канал. Я с ними не пошел. Но вскоре и я вновь оказался на Первом канале, потому что власти перестали уделять «Вестям» какое-либо внимание…»

На Первом канале Доренко попал в программу «Время». Выступал в ней как ведущий, после чего в 1993 году ушел на канал «ТВ-6. Москва», где ему предложили руководящую должность – директора службы информации. Тогда же он подрабатывал московским корреспондентом и комментатором испанской службы новостей телекомпании СNN. К примеру, во время вооруженных столкновений в Москве 3–4 октября он сделал для телекомпании CNN 42 (!) репортажа с места событий. Год спустя, в декабре 94-го, Доренко снимал репортажи в Грозном, причем вновь – для иностранцев. По этому поводу С. Юшенков в одном из интервью заявил: «Я очень жалею, что взял с собой в Грозный Доренко. Я надеялся, что он сможет показать отснятые им материалы более эффектно. Однако позже выяснилось, что он в Грозном работал не на российский телеканал, а на западную телеслужбу. Журналисты потом надо мной шутили: дескать, что, Доренко тебя в долю взял?..»

В апреле 95-го на Общественном российском телевидении (ОРТ) появилась авторская информационно-аналитическая программа Доренко «Версии», которую он делал в телекомпании REN-TV. Однако в сентябре того же года по решению руководства ОРТ программу закрыли. Сделано это было под давлением одного из акционеров телеканала – Бориса Березовского, которого Доренко на одной из последующих пресс-конференций презрительно назвал торговцем подержанными автомобилями. Никто тогда даже не мог себе представить, что очень скоро Доренко и Березовский из врагов превратятся в друзей из разряда «не разлей вода».

Кстати, об автомобилях. В период работы Доренко в REN-TV он ездил на подержанном джипе с открытым кузовом. Соседи по его дому в Крылатском, не стесняясь имени владельца, каждое утро, уходя на работу, подбрасывали ему в кузов мусор. Говорят, что Доренко реагировал на эти выходки на удивление спокойно.

В марте 1996 года Доренко вновь возник на экранах телевизоров в качестве ведущего – на этот раз это был канал НТВ, где состоялась премьера еженедельного ток-шоу REN-TV «Характеры». Но с этой программой произошел любопытный парадокс: Доренко в ней предстал на удивление спокойным и незлобивым, в то время как отдельные телепродюсеры хотели от него совсем другого – агрессивности, злости. Короче, эта программа продержалась в эфире совсем немного и была закрыта. Спустя несколько месяцев после этого Доренко покинул компанию REN-TV. Причем со скандалом. В частности, на одной из тогдашних пресс-конференций президент компании Ирэна Лесневская заявила, что, уходя, Доренко прихватил с собой кое-какую оргтехнику: компьютер, сотовый телефон… Доренко в ответ все отрицал и сообщил, что это не он, а Лесневская вела себя неподобающим образом и таскала у него из кабинета пластмассовые стаканчики для чая.

Между тем в октябре 96-го Доренко делает крутой вираж – возвращается на ОРТ под крыло своего недавнего заклятого врага Бориса Березовского и занимает должность первого заместителя главного продюсера Дирекции информационных программ. Кроме этого, Доренко становится автором и ведущим еженедельного информационно-аналитического выпуска программы «Время». Многие люди, не вхожие в коридоры «Останкина», удивлялись такой метаморфозе в поведении Доренко, и только люди сведущие ни капли не удивились. Некие два господина, работающие на ОРТ и пожелавшие остаться инкогнито, в интервью журналу «Профиль» заявили следующее.