– Все хорошо, – прошептала она. Вытащив наушники из телефона, я быстро прижал его динамиком к уху, стараясь разобрать ее слова. – Все хорошо, – еще тише произнесла она. – Я на тебя не злюсь, правда.

Медленно выдохнув, я прошептал одними губами: «Спасибо!».

– Спасибо, – уже вслух добавил я после минутного молчания.

– Мистер Каллен, лекарства, – в палату вошла медсестра и, подойдя ближе, протянула мне маленький пластиковый стаканчик, в котором лежали пилюли.

– Тебе пора, – прошептала Свон и через секунду добавила: – До завтра?

– Ты снова хочешь услышать меня? – с улыбкой спросил я, в душе надеясь, что сейчас она скажет «Да!»

– Да, – ответила она, и по ее тону я понял, что она улыбнулась.

– Спокойной ночи, – прошептал я.

– Добрых снов, – ответила она и сбросила вызов.

Еще с полминуты я пялился на экран мобильника, пока не погасла подсветка, и улыбался во все тридцать два зуба, чувствуя себя поистине хорошо и счастливо.

– Пилюльки мои, – улыбнулся я, ложа телефон на тумбочку. Приподнимаясь на локтях, я взял из рук медсестры лекарства, и залпом съел их. – Фу, – скривился я, запивая всю эту медицинскую гадость водой.

– Так надо, – улыбнулась она, отмечая что-то в моей карточке. – Кстати, завтра Вас отвезут на томографию головного мозга. Об этом еще утром Вам подробно расскажет Доктор Каллен. В этом нет ничего страшного, – быстро добавила она, увидев, как я изменился в лице. – Просто формальность, чтобы проверить, как работает Ваш головной мозг после комы.

– Ну, уж если нет ничего страшного, то и боятся нечего, – улыбнулся я, ложась обратно на подушку.

Медсестра, пожелав спокойной ночи, вышла прочь, а меня сразу заново накрыло непонятным волнением от разговора с Беллой.

– Белла, – чуть слышно прошептал я, отворачиваясь к окну.

На небе появлялись первые звезды, и мне до безумия захотелось быть к ним ближе. Я лежал на спине и пальцами очерчивал контуры звезд. Прищурившись, я стал перебирать пальцами по воздуху, словно играю на невидимой гитаре, и мне даже казалось, что слышу звук акустики.

– Идеальный вечер, – еле слышно произнес я, поправляя подушку и умащиваясь для сна.

(Саундтрек: Joseph Arthur – Honey And The Moon)

Утро началось с прихода отца и рассказа о том, что мне нужно сделать снимки головного мозга.

– Просто формальность, – говорил он, что-то делая возле приборов, отключая их. – Вот, теперь все.

Я сразу же вытащил эту ненавистную мне кислородную трубку и потер нос пальцами.

– Хорошо-то как, – улыбнулся я, глубоко вдыхая носом.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил папа, присаживаясь на койку рядом.

– Меня ведет лучший доктор страны, по-твоему, как я должен себя чувствовать? – улыбаясь, говорил я.

– Тогда я за тебя спокоен, – с улыбкой ответил папа.

– Как там мама?

– Обещала сегодня прийти. О Элис и не спрашивай, я еле выставил ее в школу, – хохотал отец. – Видел бы ты этот цирк с утра.

Папа начал рассказывать о том, как Элл хотела сегодня откосить от школы. Все ее фразочки по поводу головной боли и боли в желудке отец сопровождал кривлянием и подражанием голосу сестрички. Я хохотал как сумасшедший, не столько представляя эту всю картину, сколько умиляясь с отца.

– Под этим белым халатом застрял отличный комик, – переводя дух, произнес я.

Папа улыбнулся и приободряющее сжал мою ладонь. Спустя время за мной пришел доктор в сопровождении медсестры и санитаров. Поговорив о моем состоянии, меня отправили на томограмму.

Как бы я не пытался не нервничать, ничего не получалось. В моей голове всплывало сразу множество картинок из разных фильмов ужасов или, того хуже, из документальных фильмов.

– Так, сейчас постарайся сильно не двигаться, – говорил доктор, пристегивая ремнями мои руки и ноги к кушетке. На моей груди так же сомкнулся замок от ремня.

– Это обязательно? – спросил я, стараясь пошевелить руками.

– Прости, но, да, – ответил он. – Конечно, это в основном для людей, страдающих клаустрофобией, но мы так же прибегаем к этому способу, когда человек делает томографию впервые.

Шумно выдохнув, я постарался поудобней лечь, насколько мне позволяли ремни.

– Я буду в соседней комнате, за тем стеклом вместе с твоим отцом, – продолжал говорить нейтохирург. – Периодически буду просить задержать дыхание.

– Хорошо, – согласился я. – Это надолго? Ну, вся процедура.