Я сразу собралась ему перезванивать, но передумала. Пусть еще помучается. Правду говорят, что любые чувства можно проверить временем и расстоянием: посмотрим, что из этого получится. Я умостилась на кровати, и стала перечитывать параграф, заодно поедая печенье из своих скромных запасов.

– Дочь, ты спишь? – спросила у меня только что подошедшая мама. От неожиданности я вскрикнула, чуть не подавившись кондитерским изделием. Книжка вместе с банкой красиво с глухим грохотом спикировали на пол, причем я была очень рада, что последний предмет не разбился, ведь тогда пришлось бы собирать осколки.

– Мама? Ты дома, – тяжело дыша, произнесла я.

– Ну да, сегодня четверг, и мы ужин все вместе готовим, или ты забыла? – огромными глазами смотрела она на меня.

– Черт, – выругалась я шепотом. – Прости, действительно забыла, – с этим Калленом я забуду, что солнце утром встает, не только семейный ужин.

– Мы с отцом ждем тебя внизу, – произнесла мама и тихо закрыла за собой дверь.

Шумно выдохнув, я упала обратно на постель раскидывая руки в стороны.

– Все хорошо, – подытожила я и потянулась за мобильным телефоном, который оповестил меня о входящем сообщении: «Прости меня. Я был не прав! Эмметт.»

– Вот мучайся теперь, футболист фигов, – я выключила телефон и, переодевшись в спортивные широкие брюки и майку, спустилась вниз. За приготовлением ужина я заметно расслабилась и даже перестала думать о событиях, которые происходили в течение последних двух дней.

«Дорогой дневник! Я совершенно потеряна. Я никак не могу понять, что со мной происходит… Этот голос, который я постоянно слышу у себя в голове… Мне кажется, что это не бред… Я читала, что духи могут общаться с живыми людьми… Но Эдвард не дух, он ведь жив… Я запуталась и не знаю, что делать!»

Отложив дневник в сторону, я легла спать, одной рукой прижимая к себе плюшевого мишку, которого подарил Эмм, а другой рукой держа рамку с фотографией, на которой были изображены я и Эмметт.

– Мне нужно с ним поговорить, – билось у меня в голове, прежде чем уснула.

Проснувшись на пятнадцать минут раньше, чем прозвенел будильник, я потянулась в кровати и мысленно порадовалась тому, что не сошла сума. Никакого постороннего голоса в голове. Ни вчера вечером, ни сегодня утром.

Приняв душ и одевшись, я сложила вещи в сумку и спустилась вниз.

– Мам, ты дома? – удивленно спросила я, когда увидела маму готовящую мне завтрак.

– Ты как всегда мне не рада, – улыбнулась она.

– Нет, что ты, – начала оправдываться я.- Просто непривычно видеть тебя по утрам дома. Я как-то сама привыкла, – я уселась за стол и стала уплетать яичницу приготовленную мамой.

– Тебе Эмметт звонил, – спокойно произнесла она, от чего я чуть не подавилась. – Ты зачем телефон выключила?

– Я не выключала, – решила соврать я. – Он, наверное, не туда звонил.

Мама только набрала воздух в легкие, чтоб прочитать мне мораль, что я неподобающе себя веду, и привести железный аргумент: «Дочь, это же Эмметт!». Она считала, что за его ямочки на щечках можно душу дьяволу продать, я же так не считала… Ну… По крайней мере два последних дня…

– Спасибо, было очень вкусно, я опаздываю, – протараторила я и, схватив яблоко из вазы, умчалась прочь.

(Саундтрек: The Bird and The Bee – What’s In The Middle)

На самом деле я не опаздывала, а по приезду на парковку, у меня оставалось еще сорок минут свободного времени. Выудив из бардачка своей «Акулы» книгу, я решила поддаться в тягучие недра сопливых дамских романов.

– Фу, Свон, что ты читаешь? – услышала я голос Каллена рядом с собой и от испуга с силой захлопнула книгу, прищемив себе палец.

– Ауч, – взвизгнула я, на что «это» мне ответило.

– Узнаю Малышку Свон, – сладко протянул он. – А то вчера бегала тут как гонщик формулы один. Хоть бы споткнулась раз.

– Сколько это будет продолжаться? Я же не могу разговаривать сама с собой! Это нелепо! – говорила я.

– Не надо говорить с собой. У тебя есть отличный собеседник, то есть, Я!

– Пошел вон, – прорычала я.

Черт! Если мне никак не выселить его из своей головы, буду брать штурмом. Заболтаю до мигрени, пусть сам теряется.

– Ничего себе, ты говоришь? – удивился он.

– Ага, первым сказанным словом было что-то непонятное в возрасте двух лет, смысл чего я до сих пор разобрать не могу, – я была в полной уверенности, что вогнала его в ступор. Но все оказалось с точностью, да наоборот.

– Может ты просто срыгнула после детской смеси? – выпалил он и замолчал, но ненадолго, через мгновение пространство вокруг меня наполнил его смех. Я же сидела и только и делала, что открывала и закрывала рот, как выброшенная на сушу рыбина.