Улыбаясь, я включила радио. Машину заполнил звук моей любимой песни.

Саундтрек: Gwen Stefani – What are you waiting for *

Как же я обожаю своего друга!

«Спасибо!» быстро набрала я СМС.

На наших дорогах было совсем не страшно отвлекаться. Город маленький, и основной поток машин был, когда школьники возвращались с уроков, но сегодня я впервые задержалась на четыре часа.

Я аккуратно припарковалась у своего дома и вышла из машины. Эмметт остановился прямо на шоссе и, подавшись к открытому окну у пассажирского кресла, крикнул:

– Готовь печенье! – и громко смеясь, тронулся с места.

С широкой улыбкой я пошла в дом. Я уже и думать забыла о том, как Каллен пригвоздил меня к стене, но я не могла забыть то, что из-за этого Эмметт разругался с ним и остальными друзьями.

Родители вот-вот должны приехать с работы. Я быстро побежала по лестницам на второй этаж, естественно не обошлось без того, чтобы я не споткнулась.

– Черт, – выругалась я и услышала звук открывающейся двери.

– Белла, дочка, мы дома, – пропела мама и пошла на кухню, неся в руках большие пакеты с едой.

– Успела, – прошептала я, и с силой швырнула сумку в приоткрытую дверь своей комнаты. Она с точностью попала в цель. Я победно вскинула руки вверх и шепотом прокричала: «Трехочковый»

– Дочка, спустись к нам, пожалуйста, – позвал меня отец, и я до ужаса испугалась, подумав, что ему уже известно о моем сегодняшнем наказании.

Я медленно спускалась вниз, оттягивая как можно дольше всю его гневную тираду по поводу моего воспитания, и того, что все это было сделано зря. Но когда я вспомнила, что сегодня четверг, и именно в этот день недели мы вместе готовим ужин, я облегченно вздохнула. Напевая песню, которую слушала по радио несколько минут назад, я вошла на кухню.

– А вот и я, где печенье? – этот вопрос я всегда задавала маме, стоило ей прийти из супермаркета.

– Снова ждешь Эмметта в гости? – с улыбкой на лице спросила она.

– Тссс, нам не нужны свидетели, – прикрывшись пучком салата, я показала на отца пальцем, который сидел в гостиной и читал книгу.

– Я все слышу, – буркнул он, от чего мы с мамой рассмеялись.

– Паста или запеченный картофель? – спросила мама, держа в руках пачку с макаронами.

– По-моему, выбор очевиден, – улыбнулась я, доставая с полки кастрюлю.

Во время приготовления ужина мама то и дело норовила выпытать у меня что-то о школе или о моих друзьях. Я же только отнекивалась и переводила тему. Ну что я ей скажу? Что сегодня меня чуть не убили, если бы не Эмметт. Или, как на стадионе чуть мячом по голове не заехали? Нет уж, пусть живет и не нервничает.

– Мама, я тебе в сотый раз отвечаю, что все хорошо, – говорила я как заведенная, ставя тарелки на стол.

– Рэне, может, ты наконец-то отстанешь от ребенка? Уже замучила своими вопросами, – произнес папа, обнимая маму за плечи и целуя ее в висок. – Говорит ребенок, что все хорошо, зачем приставать лишний раз? – он посмотрел на меня и, улыбнувшись, подмигнул.

Я облегченно выдохнула и прошептала: «Спасибо!».

Весь вечер мы разговаривали обо всем на свете: начиная с того момента, как мои родители впервые увидели друг друга, заканчивая обсуждением сегодняшнего дня. Я любила такие моменты, ведь из-за папиной работы мы редко когда собираемся вместе. Одного дня в неделю мало, хотелось бы больше.

После ужина я помыла посуду и, усевшись на кровати, стала по привычке записывать произошедшее в дневник.

«Да, дневник, такого со мной еще не было. Меня чуть не задушили, Эмметт поругался с Эдвардом и теперь вообще отказывается от своей затеи завоевать Роуз. Надо будет с ним поговорить и разубедить его: ведь не все еще потеряно. Хотя Эмма мне действительно жаль: так любить не каждый сможет, а он старается. Я почему-то вспомнила тот момент, когда нам было по четырнадцать лет, и он, на правах старшего, рассказывал мне о любви. Честно признаюсь, после его пламенной речи я свято верила в то, что любовь это прогулки за руку, бескорыстные подарочки, даже самые примитивные, романтика, в конце то концов. Но сейчас я понимаю, что любви нет. Вернее она есть, но в большинстве случаев не взаимная!..»

Я психанула и, захлопнув дневник, откинула его в сторону. Подойдя к зеркалу, я стала рассматривать свое лицо, поворачивая голову из стороны в сторону.

– Любовь-морковь, – буркнула я и принялась расчесывать свои волосы.

Я продолжала ворчать дальше, как в окно что-то ударило. Сжав расческу сильнее в ладони, я медленными шагами начала подходить к открытому окну. Как только моя рука коснулась кофейного цвета занавески, на подоконник ввалился Эмметт с криком:

– С первым апреля, тьфу, не то… Кошелек или жизнь... опять не то, привет, короче, – наконец произнес он, залезая в комнату полностью.

Я стояла, тяжело дыша, и держалась рукой за сердце. Мой глаз, казалось, живет собственной жизнью, и сейчас он мило дергался, искажая картинку. Эмметт же сидел и мило улыбался, не забывая при этом тыкать пальцем в мою сторону и что-то говорить об испуге.

– Печенье есть? – спросил он, проходя к полупустой банке с лакомством.

– Я тебе покажу печенье! – я запрыгнула ему на спину и начала колотить руками по плечам, Эмметт же стоял неподвижно.

– Угомонилась? – сквозь смех спросил он, когда я уже выдохлась и повисла на нем, и если бы не его руки, держащие меня под коленями, я б уже упала на пол. Я прижалась к другу сильнее, обнимая его за шею.