— Тогда он, скорее всего, о нем знает, — сказала я Джанне. Безопаснее всего было держать информацию внутри собственной головы. Джанне не нужно было все это слышать, пока еще рано. — Но в любом случае, возможно, мы сможем спасти твоего брата. Ты говорила, что он хочет стать вампиром?

Она кивнула.

— Очень. Не думаю, что он знает все подробности их жизни — но уверена, что его это не волнует.

— И он верит в вампиров, — подчеркнула я. “Ой, ну вы же понимаете, Аро, конечно же, мы должны были его обратить — он знал слишком много! — вы же знаете, какое уважение мы питаем к нашим законам…”

Джанна снова кивнула.

— Хорошо. Думаю,у нас все получится. Но сначала мы должны будем обсудить это всей семьей.

— Спасибо тебе, — горячо сказала она.

— Хочешь ли ты тоже стать вампиром? — спросила я. — После того, как мы убедим Аро, что ты выполнила то, для чего я тебя предназначила?

Джанна задумалась.

— Если мой брат будет в безопасности, и ему не нужно будет, чтобы я становилась вампиром…

“Ну скажи “да”, — мысленно взмолилась я, — “да, конечно, хочешь…”

Похоже, что вопрос действительно поставил ее в тупик.

— Я имею в виду, — пояснила я, — стать не таким вампиром, как Вольтури. Я уверена, что наша семья, или наши друзья на Аляске примут тебя к себе.

Мне нужно было познакомиться с Денали. Возможно, скоро я смогу выделить на это время.

— На что это похоже? — спросила она.

— Ой, я даже не знаю… это потрясающе, — сказала я, — переходный период… — я пыталась подобрать подходящие слова, — не слишком приятный. Но в моем случае он проходил легче, чем у многих, и мы можем создать тебе те же условия. А быть вампиром — великолепно. Ты знаешь, что мы можем видеть оттенки ультрафиолетового излучения? И все вокруг выглядит, ощущается, звучит и пахнет — так насыщенно, — она вздрогнула, когда я упомянула запах.

— И, — продолжала я, — по наблюдениям, если ты до обращения знаешь о существовании вампиров, если ты знаешь, что станешь одним из них во время процесса превращения, тогда контролировать себя становится легче, можно призвать на помощь свой разум и удержаться от убийства людей. Мне не достался волшебный дар, — то есть, он у меня есть, но он другого плана. Просто я была подготовлена.

— О, — сказала она, — это так хорошо, как выглядит? То, как ты двигаешься, звучишь…

— И даже более того. В сто раз больше. Хотя мой опыт может быть более приятным, чем у большинства вампиров, — вставила я, — Потому что пока я проходила процесс обращения, меня все это время уже ждал мой суженый, а с тобой это может и не произойти. Но даже не считая Эдварда — да, все гораздо лучше, чем выглядит.

“Да, а само обращение — гораздо хуже, чем может показаться, — зашипела на меня моя совесть. — Нельзя даже подобрать что-то настолько же плохое для сравнения, и в легких остается так мало воздуха, когда ты кричишь…”

— Думаю, что хотела бы, даже если бы Иларио не нуждался во мне, — осторожно сказала Джанна, — но я помогу сначала тебе с ребенком, похоже это имеет больше смысла. А твоя сестра сможет провести ту же операцию по извлечению яйцеклеток для меня?

— Уверена, что да, — на самом деле нет, но я считала, что смогу убедить Розали или же привлеку к этому Карлайла. Хотя все равно ощутила укол совести. — Хм, Джанна… оно того стоит. Правда. Сама по себе вечная жизнь того стоит, даже если не считать дополнительных бонусов, которые тоже весьма хороши. Хотя, пока идет обращение, едва ли ты будешь так думать, и не имеет значения, какое мнение у тебя по этому поводу сейчас. Нет ничего, что могло бы тебя подготовить к обращению. Когда я говорю “не слишком приятно”, это всего лишь легкомысленное повторение слов моей сестры Элис, сказанных мне перед моим собственным обращением — свое обращение она не помнит, то есть ее информация была получена из вторых рук. Я помню все, кроме начала, потому что меня ввели в кому. И ощущается оно так, словно ничего в мире не стоит этого, пока ты в середине процесса.

Джанна все еще молчала.

— Не знаю, что и думать об этом, — произнесла она наконец.

— Оно того стоит, — повторила я. — И тебе будет проще, чем мне. Мы поместим тебя в кому, как и меня, а сломанный позвоночник не даст почувствовать большую часть боли — я вообще не задумывалась о ней несколько часов с момента выхода из комы.

Наверное, я зря это сказала, судя по выражению лица Джанны. Перелом шеи казался мне настолько мелкой неприятностью по сравнению с милосердным чувством облегчения, которое он принес, что я не думала о нем с той стороны, с какой люди обычно рассматривают подобные травмы. В представлении Джанны “сломанный позвоночник”, скорее всего, был на первых местах в списке наиболее неприятных вероятных событий. У меня же были воспоминания о двухстах пятидесяти девяти тысячах ста двадцати секундах, каждая из которых в подобном списке стояла бы выше, чем любой неприятный опыт, который могут пережить обычные человеческие разум и нервы.

— Но мы не собираемся принуждать тебя к чему бы то ни было, — неохотно сказала я. Но по другую сторону все так замечательно, и ты сможешь находиться в этом состоянии вечно…

— Если Иларио собирается сделать это, то и я тоже, — произнесла она куда более твердым голосом, нежели предыдущие слова.

Я улыбнулась ей.

*

Остаток полета мы заняли незначительной болтовней, деталями наших жизней, что не вошли в электронные письма. Джанне было 23; Иларио был ее младшим братом, на два года младше ее; их родители были живы, но уже были невозвратимо в маразме; она пришла к Вольтури десять месяцев назад (я была на мгновение поражена осознанием, что Джанна знает вампиров дольше, чем я, хотя по ощущениям я знала их уже вечность).

Эдвард забрал нас с аэропорта. Розали, похоже, купила несколько машин, поскольку блестящая черная штука, которую он вел, определенно была не арендованной. Я задумалась, не взяла ли она одну и мне — Розали ранее спрашивала, какую машину я бы хотела, получив в ответ, что я понятия не имею и хочу оставить это на ее выбор. Ее это разрешение не так обрадовало, как то, что я дала Элис, на выбор гардероба, но похоже, что она все же восприняла это как комплимент.

Я пока еще не прочувствовала легкомысленного преимущества практически неограниченной финансовой свободы, хотя Эдвард заморочился тем, чтобы прояснить, что, как его жена, я имею право на все, что у него есть. Он прямо сказал, что мне не следует задумываться, если я хочу купить что-то понравившееся, и использовать мою сияющую черную кредитку (“Но если тебе понадобится больше пары миллионов за раз, — добавил он, — сначала дай знать Элис, чтобы она могла предупредить своего маклера”). По большей части я перекладывала различные приобретения на людей, которые специально интересовались ими. Теперь же, когда я могла крутиться в мире людей без особых трудностей, похоже мне пора было уделить больше внимания этому вопросу.