— Эй…

Эдвард, до сих пор обнимая меня за плечи, бережно сжал меня.

— Тебе не нужно сейчас принимать решение, — промурлыкал он мне, и бросил быстрый взгляд на Эмметта. Огромный вампир — чем больше я смотрела на Эмметта, тем более странным было, что он мог сойти за старшеклассника; люди думают, что он второгодник, или что? — поворчал, но не стал настаивать.

Хорошо, что Эдвард осадил брата — пусть даже сам Эдвард, должно быть, тоже до смерти желал услышать ответ. Эта ситуация не была для него комфортной. Я внезапно захотела научиться читать мысли — в частности, его — чтобы разобраться, какие из переплетений мыслей у него в голове приводят к столь сложным выражениям лица. Он хотел, чтобы я жила, хотел, чтобы я была человеком; хотел, чтобы я любила его, и хотел, чтобы я этим не заморачивалась; хотел следовать инструкциям Элис насчет “не торопиться”, но наслаждался нашей игрой на публику… В этот момент, который столь странно совпал с моими мыслями, он поднял руку с моего плеча и погладил меня по волосам. Я едва могла ощущать холод его пальцев. Он был очень нежным и заботливым — как трудно ему было касаться меня, чтобы не поранить? Терялся ли хороший контроль над мелкими движениями с приобретением суперсилы? Судя по нему — вряд ли, но он был так осторожен…

— Ты же не боишься иголок, Белла? — внезапно спросила Розали.

— Э, я немного боюсь крови, но не иголок самих по себе. Думаю, что смогу выдержать уколы, еще я могу закрыть глаза, когда Карлайл будет брать кровь на анализ. Но не уверена в этом до конца, — я замешкалась, потом продолжила: — Если я ошибаюсь, то я бы тогда хотела, чтобы мне помог Джаспер…

— Нет, — тут же сказал Эдвард. Я с немым вопросом посмотрела на него.

— Это не очень хорошая идея, — мягко проговорила Элис. Джаспер нахмурился и с сердитым видом отхлебнул из своей бутылки с водой. Словно он алкоголик, пьющий безалкогольный ликер, зная, что каждый глоток — это не то, чего он действительно хочет…

— Ох, — до меня дошло. Ладно. Никаких повреждений кожи рядом с Джаспером. Вот, должно быть, почему Розали не предложила, чтобы следующим в медицинскую школу шел он…

Я в тысячный раз решила, что, когда я стану вампиром, у меня никогда не должно быть срывов. Никогда. Ни разу. Возможно, есть веские причины, почему даже Элис и Эмметт не получили медицинское образование. Только уникальный случай Карлайла, бескровные убийства Розали, полный контроль Эдварда… так мало случаев, когда вампиры получили возможность выносить кровь, и так много возможностей для людей эту кровь пролить.

— Как тебе удается так хорошо справляться? — спросила я, стараясь сделать тон как можно вежливей, а вопрос более общим, чтобы не обидеть Джаспера. — Люди могут порезаться бумагой, упасть и ободрать до крови коленку, неловко отрезать заусенец — и в конце концов, у значительной части девушек в любой произвольный момент времени могут быть месячные, — на последних словах Эмметт хихикнул; Розали закатила глаза, но на ее лице промелькнула зависть. Я пожалела, что упомянула при ней об этом. О том, что есть у любой девушки в школе, и чего Розали отчаянно хотела бы, но навсегда потеряла.

— Я и Элис можем поднять тревогу до того, как он ощутит запах, — прошептал мне Эдвард, — Элис часто может получить информацию заблаговременно, чтобы мы могли убедиться, что не будем голодны не в тот день. Хоть и не всегда, — с иронией заметил он.

Я вспомнила, что его глаза были черными, когда я в первый раз пришла в школу.

— Мы не приходим в школу, когда находимся в состоянии охоты. И мы можем иногда внезапно уйти из класса — наши оценки достаточно хороши, чтобы компенсировать пропуск школы в солнечные дни и такие прогулы, — он кашлянул — должно быть исключительно на публику, но он все равно это сделал — и продолжил: — То, что ты упомянула последним, не столь большая проблема, как ты представляешь. Эта кровь… своего рода “мертвая”. Она не слишком ухудшает наше положение.

Меня это не слишком успокоило, но так как у Джаспера, похоже, не было историй с пожиранием старшекурсниц во время их месячных — или в любое другое время — то я поверила ему на слово. И я решила позже расспросить Эсме или Элис, наедине, существуют ли какие-либо средства, которые могут ухудшить или улучшить мое положение, и не дать мне стать последним “промахом” вампиров в те оставшиеся месяцы, которые я буду вынуждена заботиться обо всех этих “делах”.

— Так, — с усмешкой сказал Эмметт, — ты боишься крови, Белла? Как же ты тогда будешь…

Розали пнула его. Я скорчила гримасу:

— Похоже, сегодня не тот день, когда ты можешь получить ответы на все свои вопросы, Эмметт, — пробормотала я.

— Видимо, нет, — согласился он. — Хотя все равно забавно — ты так сильно хочешь быть вампиром — и при этом боишься крови.

— Мне не нравится ее запах, — сказала я. — Как соль и ржавчина — я не думаю, что она пахнет так же для вампиров, даже для тех, кто привык ненавидеть кровь.

— Все же интересно, сможет ли это помочь — задумалась Элис. — Я вижу тебя рядом с людьми, с алыми глазами новообращенного, и даже не видно, что ты хочешь их съесть, — и я слышала, как ты рассуждала об этом вчера, и в этом есть некоторый смысл, но даже Карлайл избегал людей на ранней стадии. Что если после всего кровь так и не станет для тебя аппетитной?

— Ну, — сказала я, — когда я стану вампиром, Элис, я тебе точно все расскажу о том, как поменялось мое отношение к крови.

Она поняла, что я имела в виду, потом приняла расстроенный вид:

— Не-а, я ошиблась, — сказала она. — Твои ощущения, судя по твоему описанию, ничем не отличаются от ощущений обычных вампиров.

— Странно, — пробормотала я, — но вовсе не то, что я буду реагировать нормально — странно, что у тебя бывают подобные видения. Я имею в виду, поскольку мы уже знаем о том, что я буду чувствовать к крови, вряд ли я теперь буду рассказывать тебе об этом, верно? Но ты все равно это видела.