— С помощью одних только денег высоко не заберешься, — возразила Като, навалившись на столешницу и от скуки ногтем постукивая по пустому бокалу.

— Конечно, нет! Но тут просто повезло твоему герцогу — он еще только в пеленках пищал, а его уже ждала эта куча денег и огромный замок в придачу.

— Тебе-то что с того?

Гард чуть не сказал, что она уделяет так много внимания герцогу только из-за его титула и денег, но вовремя сдержался.

— Мне — ничего. Все, что мне досталось — это кошачья шкура.

— Есть те, кто ничего не имеют. — Като с головой ушла в какие-то свои раздумья и, похоже, не слишком-то вникала в детали их философского диспута.

Гард нечаянно перевернул свой бокал, разлив по столу остатки пива.

Он по-собачьи шумно отряхнулся и направился к выходу.

— Пошли отсюда, — поторопил он Като, замешкавшуюся в поисках мелочи. — Зря что ли отдали три золотника да два серебряника, так и не посмотрев на этот праздник Урожая.

Все вниз и вниз по улице, следом за теми, кто так же, как и они, не успел к началу празднества.

Скоро провожатые им не потребовались — они с Гардом вышли на площадь на окраине города, в центре которой высились недавно возведенные трибуны, окруженные со всех сторон толпами людей. И все они желали пробиться туда, на эти трибуны, где судя по доносившимся оттуда одобрительным крикам, уже происходило какое-то действо.

— Что дают? — Обратился кот к какому-то мужчине, как и он, протискивающемуся ко входу, у которого начиналась настоящая давка.

— Так праздник Урожая же, — удивился невежеству кота мужчина. — Молодое вино и старый добрый самогон!

Получив этот исчерпывающий ответ, кот решил, что пробиваться на трибуны все-таки стоит, хотя только на задние лапы ему уже наступили по меньшей мере раз шесть.

Получилось так, что Като присоединилась к какой-то даме бальзаковского возраста с пухлыми дочурками, потому что их толкали меньше всего. Черт знает, кому они приходились родственниками, но их повели к другому входу, и Като надеялась, что проскочит вместе с ними.

Кот же тем временем, осознал, что штурмом вместе с обнаглевшей чернью ворота им не взять, и к вечеру вряд ли дойдет до него очередь, чтобы попасть, наконец, на трибуны. Оставалось одно — поискать другие ходы-выходы. К тому же эта самонадеянная ведьма успела пропасть куда-то, и теперь придется искать еще и ее.

Кот сунулся в одни ворота — на него замахнулся копьем гвардеец — «а ну пошел отсюда, котяра». Сунулся в другие — получил по морде веером от какой-то пухлой девушки с сестрами, не замедлившую бухнуться в обморок при виде хищника. Ох и большие же эти трибуны, может, с другой стороны есть вход? Так и есть. Ход открыт! В него впускают всех желающих, только раздают еще номерки. Это, наверное, места.

Где же Като?

В свою очередь, наша лучница, изображая прислугу и стараясь держаться как можно ближе к упавшей в обморок девчушке, уже протискивалась на трибуны.

— Като! Като, стой! — внезапно появившийся орущий человеческим голосом кот довел до обморока еще и мамашу семейства — она крикнула «говорящий кот» и так же, как и дочурка, была внесена на трибуну без чувств.

— Ты представляешь, там у нас шестой номер, наверное, это места в первом ряду, — едва они вошли в найденную Гардом лазейку, небольшие воротца за ними захлопнулись, и очутились они вовсе не на трибунах, а в небольшом загоне. Впереди также были ворота, побольше, видимо, ведущие на арену, но они были заперты. Утешало только то, что наша заблудившаяся парочка была здесь не в одиночестве — а в компании нескольких всадников и служащих. Конные воины с серьезными, насупленными лицами поправляли упряжь и особенно подпруги. Служащие нервно прохаживались взад и вперед, прислушиваясь к звукам, доносившимся с арены.

И надо сказать, звуки эти были пугающими. Сквозь крики многотысячной толпы время от времени прорывалось испуганное ржание лошади и какой-то специфический, ревущий храп.

— А что там происхо… — Като заговорила одновременно со служащим, спросившим «это вы шестыми будете?»

— Да, — ответил за нее кот. — Там уже началось, вы нас пустите, да?

Служащий засмеялся.

— Да успеете вы, что вы так торопитесь.

Като и Гард переглянулись.

— А там без нас все не выпьют? — протянул кот.

Новый приступ хохота у служащего.

— Раньше, чем все закончится, ничего не начнется. — Он развернулся и, бряцая длинным-длинным ножом, как у мясника, зашагал прочь.

— Раньше, чем все закончится, ничего не начнется, закончится — начнется…начнется-закончится… — Гард лихорадочно искал здравый смысл в сказанном служащим.

— Ты прекратишь разговаривать сам с собой? — Шикнула на него Като. — Эй! — Она помахала рукой служащим, но те сделали вид, что не слышат ее.

— Скажите, а… — Като обратилась к ближайшему всаднику.