Шрифт:
Он хотел еще спросить ее, не передумает ли она выходить за своего суженого-ряженого-на-кол-посаженного. Но потом понял, что это будет удар ниже пояса. Ему стало понятно, что она ответит. И после этого следовало либо пойти против мнения Деда и остальных соратников, либо ударить в грязь лицом перед нею. И то, и другое было выше его сил… Нет, не выше сил, а… Да не важно! Важно другое – не надо ее ставить в ситуацию, когда надо давать однозначный ответ. Заставлять близких людей делать необратимые поступки – это неумно для политика; у них всегда должен оставаться выбор. И тогда тебя будут любить и преклоняться перед тобою!
А кто же откажется от любви и преклонения?
И потому он не стал больше мучить ее вопросами.
Он спокойно дотанцевал с нею, сказал: «Что ж, желаю счастья!» И больше на танец не приглашал, хотя и ловил на себе ее взгляды – то умоляющие, то удивленные.
Он контролировал себя весь остаток вечера. Танцевал с многими дамами. Вел с ними остроумные светские беседы, не оборачиваясь, когда родной взгляд буравил ему спину. И даже попрощаться не подошел – настолько держал себя в «росомашьих» когтях…
Потом, когда участники бала перебрались в дворцовую гостиницу, он остался один, облегченно вздохнув.
Вот тут его и скрутило.
Глава пятьдесят девятая
На следующий день, когда гости разъехались, он спросил Деда:
– Почему мне не доложили о княжне Татьяне Чернятинской?
Тот не стал прятать голову в песок:
– Потому что она вовсе не была в заложниках у Владислава Второго. И это стало известно очень быстро.
– И сообщить мне об этом не пожелали?
– Зачем, сынок? – спросил Железный Генерал. – Ты полагаешь, тебе стало бы легче от этого известия?
Он был прав.
– Но как же легко нас обвел вокруг пальца Владислав! – сказал Осетр, чтобы не молчать.
– Он многое о тебе узнал. Наверное, от тех, кто организовал похищение княжны Чернятинской, когда ее увезли на Дальний Алеут. И ему стали известны некоторые твои болевые точки… А вообще то, что он удрал с Нового Санкт-Петербурга, нам только на пользу! Представь, куда бы пошло общественное мнение, если бы пришлось штурмовать дворец! К счастью, у Владислава не выдержали нервы!
И тут он тоже оказался прав.
По-видимому, отец и в самом деле узнал, что у него есть незаконнорожденный сын, несколько раньше, чем получил анонимное послание. А может, и нет.
Могло случиться и так, что ничего он не знал.
А просто решил прикрыться липовой заложницей. В конце концов, у него тоже наверняка хорошо развита интуиция, если он продержался на троне столько лет!
Такие вещи, как интуиция, надо полагать, тоже передаются по наследству. Иначе откуда она у Осетра?
Осетр много размышлял о том, что произошло с ним в императорском дворце. И не находил тому объяснения. Поначалу он просто решил, что туманная сила в очередной раз оставила его. Но неожиданно получившееся бегство из дворца доказало, что это вовсе не так. Сила продолжала действовать. На всех, кроме императора. И этому могло быть несколько объяснений.
Во-первых, Владислава Второго могли прикрывать менталы-специалисты. Ведь если есть человек, способный внушать нежелательные поступки, то почему не существовать тому, кто способен блокировать такое внушение?
Во-вторых, сам император вполне мог оказаться подобным менталом-специалистом. Опять же, способности у человека не появляются на ровном месте. Как правило, они передаются по наследству. А чья кровь текла в жилах Осетра?
И наконец, третье объяснение – способность Осетра внушать бессильна перед его родственниками (в конкретном случае, перед отцом)…
К определенному выводу он так и не пришел.
Да это и не главное сейчас было…
Через два дня регент назначил генерала Засекина-Сонцева своим советником по безопасности.
В конце концов, что бы ни совершал Дед, им в первую очередь руководили интересы Империи. И регент не мог не заметить и не оценить этого факта.
А время собирать камни наступит когда-нибудь потом.
Глава шестидесятая
При всех повседневных государственных проблемах Осетр не забывал, что решение очень многих из них заключается в работе института структуры пространства, которым формально руководил академик Соболевский, а фактически – профессор Комаров.