Шрифт:
— Не будем больше об этом, ладно? — дрожащим голосом тихо попросила Вероника.
Дон Луис поцеловал ей руку, после чего поднял с земли Дело-в-шляпе.
— Вы правы. Не будем. Иначе появятся слезы, и Дело-в-шляпе загрустит. Дело-в-шляпе, милый Дело-в-шляпе, не будем больше говорить об этом страшном деле. Напротив, давай вспомним приятные и красочные его эпизоды. Не правда ли, Дело-в-шляпе, ты, как и я, запомнишь сад Магеннока с гигантскими цветами? А легенда о Божьем Камне, эпопея кельтских племен, скитавшихся вместе с надгробной плитой своих королей, плитой, начиненной радием, которая неустанно испускает целый рой живительных и чудесных частиц, — в этом тоже что-то есть, верно, Дело-в-шляпе? Только видишь ли, наш замечательный Дело-в-шляпе, будь я романистом и реши я рассказать историю острова Тридцати Гробов, меня бы меньше всего заботила жуткая правда и я отвел бы тебе гораздо более значительную роль. Я выгнал бы прочь этого зануду и краснобая дона Луиса, а тебя сделал бы молчаливым и неустрашимым спасителем. Ты боролся бы с этим страшным чудовищем, расстроил бы все его планы и в конце, благодаря твоим замечательным инстинктам, сделал бы так, чтобы порок был наказан, а добро торжествовало. И это было бы лучше, потому что никто лучше тебя, милый Дело-в-шляпе, не убедит нас — с помощью тысячи доводов, один нагляднее другого, — в том, что все в жизни в конце концов образуется и — дело в шляпе…
ГРАФИНЯ КАЛИОСТРО
Это первое приключение Арсена Люпена, без сомнения, стало бы достоянием читателей ранее всех прочих, если бы главный его участник очень решительно этому не воспротивился.
— Нет, — не раз говорил мне Арсен. — Между мной и графиней Калиостро еще не все улажено. Время не пришло.
Ожидание продлилось больше, чем он предполагал. Четверть века минуло от завязки истории до ее окончательного итога. И только сейчас я получил разрешение поведать о том жестоком любовном поединке, в который вступили некий молодой человек и дочь Калиостро…
Глава I
АРСЕН ЛЮПЕН В ДВАДЦАТЬ ЛЕТ
Рауль д'Андрези потушил фонарь и оставил велосипед на отлогой насыпи, поросшей густым кустарником. Часы на колокольне городка Белувиль пробили три раза.
В плотном мраке ночи он пошел по проселочной дороге, ведущей в самое сердце поместья. Вскоре он достиг каменной ограды замка. Рауль остановился и прислушался. Удары конских копыт, грохот колес по брусчатке двора, звон бубенцов — ворота распахнулись, и из них выехал легкий открытый экипаж. Еще мгновенье, и он исчез во тьме, свернув на дорогу, ведущую в Этрета. Рауль успел только поймать обрывки разговора и различить блеск ружейных стволов.
«Что ж, — подумал он, — охота на чаек — занятие увлекательное, да и путь им предстоит неблизкий. У меня хватит времени узнать, что означает эта неожиданная поездка».
Он двинулся вдоль стены замка, обогнул ее и, отсчитав сорок шагов, остановился, нащупал ржавую задвижку…
Рауль не соблюдал особых предосторожностей — он знал, что все слуги живут в другом крыле замка, а Кларисса д'Этиг, единственная дочь барона, обитает на втором этаже. Он зажег карманный фонарик и, миновав коридор, оказался в большом кабинете. Именно здесь несколько недель назад Рауль попросил у барона руки его дочери, но это вызвало такую вспышку гнева, что воспоминание об этом жгло до сих пор.
В зеркале отразилось его лицо, которое было бледнее, чем обычно. Но что бы ни творилось на душе у Рауля, к делу он приступил сосредоточенно и хладнокровно.
Еще во время последней своей беседы с бароном д'Андрези перехватил тревожные взгляды, которые владелец замка иногда бросал на старинный красного дерева секретер, крышка которого была поднята. Рауль разбирался в таких вещах и сразу понял, где искусный мастер мог устроить тайник…
Он уверенно нажимал на скрытые в недрах секретеpa пружины и через минуту держал в руках листок папиросной бумаги, скатанный в жгутик.
На первый взгляд, это было самое обычное, ничем не примечательное письмо. Но Рауль, отбрасывая лишние слова и пустые фразы, останавливая внимание только на существенном, сумел восстановить подлинный смысл текста. Вот что он прочел:
«В Руане вновь обнаружены следы нашего врага. Я поместил в одной из местных газет сообщение о том, что какой-то крестьянин в окрестностях Этрета нашел старинный медный семисвечник. После этого она дала телеграмму, чтобы двенадцатого числа к трем часам дня для нее был подан экипаж к вокзалу в Фекампе. Но я позаботился о том, чтобы содержатель экипажей получил другую телеграмму, отменяющую предыдущее распоряжение.
Итак, интересующая нас особа найдет на вокзальной площади в Фекампе ваш экипаж, который доставит ее, с соответствующим сопровождением, в замок как раз тогда, когда все будут в сборе. Таким образом, особа предстанет перед нашим судом и выслушает беспощадный приговор. Поскольку цель оправдывает любые средства, расплата должна неотступно следовать за преступлением. Окончательное решение — за вами.
Сами определите меру наказания. Помните, однако, о том, что было сказано нами относительно этого во время нашей последней беседы. Ибо вам как никому другому известно, сколь многое поставлено на карту и зависит от правильности ваших действий против исчадия ада, которое в ближайшее время окажется в наших руках.
Будьте осторожны. Постарайтесь все представить как охотничью поездку, чтобы отвести возможные подозрения. Я прибуду через Гавр в четыре часа дня вместе с двумя нашими друзьями.
Это письмо прошу вас не уничтожить, а вернуть мне».
«Излишняя предосторожность приводит к обратным результатам, — подумал Рауль. — Если бы тот, кто отправил это письмо, не сделал особой оговорки, барон тут же сжег бы листок и я никогда бы не узнал о плане похищения, беззаконного судилища и даже — о, Господи! — убийства. Черт побери, мой будущий тесть при всем своем благочестии, похоже, втянут в весьма сомнительную интригу. Неужели он способен опуститься до убийства? Увы, все это слишком серьезно… Во всяком случае, у меня есть некоторое преимущество перед ним».