— Пятна характерные, — заключил судебный медик. — Она была задушена веревкой, салфеткой или чем-то подобным. Может быть, даже косынкой…

И сразу же Виктор обнаружил отсутствие оранжевого с зеленым платка, который был на Элиз при его первом посещении. Он спросил. Никто из присутствующих здесь платка не видел.

Странно, что ни один ящик не был выдвинут. Чемодан и саквояж оказались на месте и в том же состоянии, как он их оставил. Это доказывало, что убийца не искал боны. Или он знал, что их нет в этой квартире?

Консьерж признался, что не может поручиться за то, что никто не прошел в дом или вышел из него.

Молеон отвел Виктора в сторону и сообщил, что один из квартирантов, поднимаясь по лестнице, встретил женщину, быстро спускавшуюся с третьего этажа, и у него сложилось впечатление, что там только что захлопнулась дверь. Женщина была одета просто, и кажется, старалась скрыть свое лицо.

Молеон добавил:

— Нигде не обнаружено никаких отпечатков пальцев. Видно, это результат обычной предосторожности — убийца был в перчатках.

Пробормотав в ответ что-то нечленораздельное, Виктор углубился в разглядывание альбома с фотографиями. Здесь были товарищи и подруги Элиз. И на одной из фотографий он нашел знакомое лицо — женщины из «Балтазара».

Он молча сунул фотографию в карман.

Совещание под председательством начальника полиции состоялось в кабинете господина Валиду, судебного следователя, который только что прибыл из Бикока.

Дело было темное и вызвало огромный интерес у публики. И над всем этим витало имя Арсена Люпена.

— Нужно действовать быстро, — настаивал шеф полиции.

— Действовать быстро, — проворчал господин Валиду, — это легко сказать. Но в каком направлении? И как? Лишь только столкнемся с фактами — все версии рассыпаются. Аргументы вступают в противоречие друг с другом.

Прежде всего, ничто не указывает на связь между хищением бон и убийством господина Ласко. Альфонс Одигран и Эрнестина не отрицали своей роли. Но мадам Шассен протестовала, и даже если бы ее интимные отношения с господином Ласко были установлены, передача желтого пакета на этом обрывалась. Оставались безмотивными и действия д'Отрея, даже если бы подозрения относительно него подтвердились.

Наконец, какая связь может существовать между убийством господина Ласко и убийством Элиз Массон?

— Короче говоря, — резюмировал комиссар Молеон, — все эти дела связаны между собой только в воображении инспектора Виктора, которому в воскресенье взбрело в голову зайти в кинотеатр «Балтазар», а сегодня он оказался перед трупом Элиз Массон. И в конечном счете на нас давит его интерпретация событий.

Инспектор Виктор пожал плечами… Все словоизлияния иссякли. Сам он упрямо продолжал хранить молчание, и это положило конец обсуждению.

В воскресенье Виктор пригласил к себе одного старого агента Сюрте, из тех, что не решаются порвать с префектурой даже после официальной отставки, и их продолжают использовать для различных поручений, учитывая их верность долгу и услуги, оказанные в прошлом. Этот агент, старый Лармона, был предан Виктору, восхищался им и всегда был готов выполнить любое деликатное поручение, которое Виктор на него возлагал.

— Поразнюхай насчет жизни, которую вела Элиз Массон. Не было ли у нее более интимного друга, чем Максим д'Отрей, — попросил его Виктор.

В понедельник он отправился в Гарт, где суд в распорядительном заседании восстанавливал по его указанию картину убийства в павильоне Бикок.

Доставленный туда д'Отрей держался достойно и защищался хорошо. Тем не менее, казалось установленным, что его опознали на следующий день у Северного вокзала. Два чемодана, приготовленные к отъезду, были найдены в квартире его любовницы. Серая каскетка вызывала серьезные подозрения.

Судебный следователь потребовал очной ставки между мужем и женой. Ввели баронессу. Как только она показалась, старая служанка показала пальцем на барона и воскликнула:

— Это он, господин следователь, довел ее до такого состояния сегодня утром. Он бы ее уложил на месте, если бы я не вмешалась. Это — сумасшедший. Буйный сумасшедший!

Максим д'Отрей отказался дать объяснения. Еле слышным голосом баронесса проговорила, что она ничего не поняла. Муж набросился на нее в то время, как они мирно разговаривали.

— Он несчастный, — добавила она. — То, что случилось, вывело его из себя. Никогда он меня и пальцем не трогал… И если теперь он унизился до удара, не надо вменять ему в вину.