— Он водит? — спросил Булл.

— Летает как пуля, — немедленно ответил Тэнк. — Сильный ублюдок, а также гребаный гений. Может взломать что угодно, получить информацию о ком угодно в любое время. У брата есть навыки... которые мы можем использовать. У нас больше врагов, чем мы можем сосчитать. Таннер может быть гребаной золотой жилой.

— Какого хрена кто-то подобный в Клане? — спросил Смайлер, вопрос, который я уверен, крутился у всех.

Тэнк прищурился, когда смотрел на каждого брата.

— Его старик привел его в «Белую силу», потому что ненавидел всех вокруг. Он укоренился в техасском клане, не зная ничего другого. Не уверен, в какой бы они оказались жопе, если бы он ушел. Он их золотой ребенок.

— Кто его старик, Гитлер? — Вик попытался пошутить, но Тэнк стиснул челюсти и покачал головой.

— Его семейная история не доступна обществу и ему именно так и нравится.

Стикс перестал быть статуей и шагнул вперед, показав:

«В первую очередь ты Палач, а во вторую друг этой расистской крысы, поэтому тебе лучше поделиться. И, брат, это не просьба».

Впервые я видел, чтобы Тэнк разозлился на Стикса, но зная, что Стикс не потерпит херни, он ответил:

— Иногда, ты гребаный придурок, Стикс. Хренов придурок! Я поклялся, что никогда не расскажу!!! Парень сделал многое для меня, когда я хотел выбраться из Клана, и если бы не он, я был бы у гребаного лодочника и горел в аду, — прошипел Тэнк.

Стикс остался стоять, скрестив руки на груди, на его лице было суровое, выжидательное выражение.

Никто в клубе не шутит с Немым Палачом.

— Бл*дь! Хорошо. Его старик... губернатор Айерс, — выплюнул Тэнк холодно.

— Губернатор Айерс — нацист? — спросил я натянуто, глаза Стикса расширились. Парень контролировал весь Техас. И мы платили ему тонны зелени каждый год, чтобы он закрывал глаза на наши дела. Черт, мы собирались войной на «Белую силу», а копы и федералы внезапно стали нападать на нас с каждого угла.

— Гребаный Великий магистр Ку-клукс-клана в Техасе, — сказал Тэнк. — Парень — один из лидеров всей Америки.

— Бл*дь! — выплюнул Вик, и плечи Тэнка поникли.

— Что? — спросил я Тэнка.

— Это не все.

«Тогда, бл*дь, говори!» — показал Стикс, его терпение уходило, и клянусь, Тэнк на самом деле пытался отправить своего Преза к лодочнику. Булл положил руку на плечо Тэнка, прикрывая его, пока Стикс ухмылялся, дразня брата предпринять какие-то шаги.

Какой-то ублюдок хотел похитить Мэй. Стикс не хотел, чтобы им играли сейчас... также как и я. Я был со Стиксом во всем. Ублюдки этого клана похитили мою сучку.

— Младший брат губернатора Айерса — Джон Лэндри... Лэндри — дядя Таннера. Настоящее семейное дело.

Братья разразились недоверчивыми тирадами и приступами ругани, но устав от этого дерьма, я протолкнулся мимо Стикса и встал лицом к Тэнку.

— Достаточно этой хрени! Притащи этого нацистского брата сюда... сейчас же! Мы получим нужную информацию, затем ударим по ублюдкам. Мы вернем Лилу, защитим Мэй и Мэддс, затем разберемся с последствиями. У нас больше связей, чем когда-нибудь будет у этого ублюдка. Палачи не просто общенациональные, мы, бл*дь, интернациональные. У нас столько связей, о которых магистр может только мечтать. Мрази должны бояться нас. Мы гребаные Палачи!

Братья вокруг меня метались из стороны в сторону, бормоча согласие, сжав кулаки — они все были злы и были со мной.

Я посмотрел через плечо на Стикса.

— През? Ты в игре?

Глаза Стикса пылали огнем, и он кивнул. Я обошел каждого брата, все закивали в согласии. Флейм стоял сзади, брат только что вошел во двор. Он уже расхаживал туда-сюда, желая мести, каждая мышца в его теле напряглась от ярости. Кровожадная улыбка на его лице — на его деснах можно было прочитать «БОЛЬ» — сказала мне все, что я хотел знать. Но затем я заметил кого-то за Флеймом, кого-то с черными волосами и волчьими глазами... крошечная сучка, чье сердце было разбито.

— Мэй, — сказал я раздраженно. — Ты не можешь быть здесь. Ты знаешь это. Клубные правила.

Услышав, что я произнес имя Мэй, Стикс пробрался через братьев, чтобы обнять свою сучку. В ее огромных глаза стояли слезы, когда она смотрела на него.

— Кто-то забрал Лилу? — спросила она с опустошением в голосе.

Я чувствовал, как мое сердце надломилось вместе с ее, прямо посередине. Дерьмо. Вот почему старух отсылали подальше. Им не нужно было ничего знать до определенного момента.