Я обалдело внимала – это Поппи-то молчаливая?!

– М-да. Милая Поппи. И вот, при всех своих талантах, эта девочка, как оказалось, не сможет сама справляться с варкой зелий для больничного крыла. Особенно на первых порах. И вы бы очень помогли, взяв на себя эту работу. Скажем, устроит вас должность лаборанта? Это ведь так замечательно – заняться любимым делом, чаще видеться с вашей подругой. Вы ведь с Поппи подруги?

Я неопределённо пожала плечом, улыбнувшись. Не нравилась мне эта милая манера лезть в личную жизнь собеседника.

– Мы с ней познакомились две недели назад, – призналась доверчиво.

– Ну вот, – удивился он. – Так вам значит, наоборот, будет повод подружиться. Чем плохо? Ну а главное – бывать в Хогвартсе в любое удобное для вас время. Более того, мы могли бы выделить вам собственные комнаты. Как вам такое предложение?

– Какое предложение? Ах да. Вы меня так поразили, профессор. Ничего такого я не ожидала. И боюсь, что не готова дать ответ тотчас же. – Мне очень хотелось отказаться сразу. Но как бы это грубо не прозвучало. Лучше мне с этим типом из сказки не ссориться. – Вы позволите немного подумать?

– Конечно, моя девочка, – вздохнул директор. – Но смотрите, дорогая, до приезда детей осталось меньше двух месяцев, а нужно наполнить больничное крыло стандартными зельями. Чем дольше вы решаетесь, тем меньше времени вам останется на их приготовление.

– Какой оклад? – поинтересовалась я всё же, просто из любопытства. Ну и для того, чтобы создать впечатление заинтересованности. На всякий случай.

– Вы же понимаете, Эйлин, времена нынче непростые, на всём экономим. Школа не может предложить очень уж больших денег. Но, скажем, шесть галеонов в неделю мы всё же найдём способ вам платить. Ну и вы же уже взрослая, сами понимаете, что деньги порой значат намного меньше возможностей...

И вот что это только что было? Похоже, великий светлый волшебник, профессор трансфигурации, директор Школы чародейства и волшебства Хогвартс, кавалер ордена Мерлина первой степени, Верховный чародей Визенгамота, президент Международной конфедерации магов – открытым текстом намекает мне на возможность левых приработков и использования служебного положения?

– Я подумаю, и дам вам ответ к концу недели.

– Понимаю, – закивал он, – Ох, простите старика. Но надо бежать, а вы уж дальше без меня поболтайте там с Поппи о знакомых, о детках. У вас ведь такой замечательный малыш. Северус, если не запамятовал? Ну да, и не волнуйтесь насчёт его отца. Жаль, конечно, что чувства проходят, но дети-то остаются, и дальше мы живём ради них. Всё-всё, уже бегу, а так много хочется ещё сказать, дорогие мои, ну да ещё свидимся.

Он покивал ещё каким-то своим мыслям, улыбнулся и исчез. Ага, аппарация в Хогвартсе невозможна для всех, кроме директора, а как же – помню.

Подумать только, шесть галеонов в неделю! Кажется, столько я получила за каждый из шестнадцати флаконов костероста, сваренных за два дня из ингредиентов заказчика.

Впрочем, тут-то явно предполагалось ещё проживание, полный пансион, и даже – возможно, избавление на долгое время от «опостылевшего» мужа. Какие ещё левые возможности имел директор в виду, сказать трудно. Хотя, почему трудно? Самое защищённое место на Британских островах – забудем на минуту о бесчисленных тайных ходах и об огромном Василиске в подвале. Не меньше трёхсот учеников при деньгах, у каждого свои проблемы. По крайней мере, среди слизеринцев хороший зельевар будет всегда в цене. А рядом Запретный Лес, полный редких ингредиентов. Да. Предложение, в самом деле, заманчивое, а для сквиба, вычеркнутого из магического общества, страдающего от побоев мужа – так вообще подарок судьбы. А может, и правда согласиться? Ага. И видеть Тобиаса по выходным. А то и Севу со мной жить не позволят. И ещё объяснять мужу, в каком таком месте я получила работу.

На моих глазах остатки «пиршества» со стола исчезли. И я вышла в больничное крыло, чтобы найти Поппи.

Подруга обнаружилась в кабинете, где что-то быстро строчила на листе пергамента.

– О, – заметила она меня, – подожди минутку. Сейчас пойдём обедать. Или попросить домовиков накрыть у меня в гостиной?

– Так было бы лучше, – сразу поддержала я хорошую мысль. Встречаться с профессорами, которых я даже ни разу не видела, после директорского предложения, пересыпанного оскорблениями, решительно не хотелось.

– Тогда сейчас. Я почти закончила.

Я оглянулась к окну, распахнутому по случаю жары, привлечённая каким-то движением. И верно, на подоконник опустилась большая серая сова с длинным крючковатым клювом.

– Панацея? – удивилась Поппи, повернувшись к окну. – Эль, забери у неё письмо, и посмотри, что опять понадобилось Сметвику. Если что – готовые зелья вон в том шкафу. Если рецепт, который надо сварить сию секунду, напиши, чтобы варил сам.

Прав Дамблдор, Поппи и впрямь выглядела сурово. Да ещё к кому – к своему кумиру Сметвику! Я поспешила к птице, которая не очень хотела отдавать мне послание, но сжевав печенье из вазочки, смирилась.

Подумала, что если рецепт быстрый, я бы и сама могла что-то сварить для Сметвика, и раскрыла скрученное в трубочку послание.

Не знаю, почему до меня дошла суть послания только после прочтения. Иначе бы ни за что не стала читать личную переписку.

«Милая Поппи, – писал главный врач Мунго, – я всё осознал и готов умолять на коленях о прощении. Я дурак, и прочее – эпитеты оставляю на твоё усмотрение. Можешь высказать в лицо, лично, если согласишься прибыть сегодня в восемь вечера ко мне домой на собственноручно приготовленный ужин. Твой Г.С.»