Раздался голос рядом с дверью.

— Наиславнейший комиссар Себастьян Яррик скромно просит позволения войти в палаты сеньора. Разрешить, отклонить?

— Я ожидаю его. Разрешить.

Хелбрехт наблюдал, как открылась дверь. Худой комиссар переступил порог. Он и раньше выглядел измождённым, а с их последней встречи постарел сильнее, чем на год. Лицо между широкой комиссарской фуражкой и высоким воротником выглядело бледным и осунувшимся. Имперец пришёл в броне, которую никакая полировка не могла избавить от царапин, и со знаменитой клешнёй-протезом, отсечённой у монстра, который отрубил его руку во время первого орочьего вторжения.

— Верховный маршал, — произнёс Яррик. Сильный командный голос сохранился в сморщившихся от возраста губах, посиневших от плохого кровообращения. — Вы любуетесь новым ночным небом Армагеддона? Жители системы благодарны вам за него.

Ответом Хелбрехта стал тихий шум в горле, что-то среднее между подтверждением и возражением.

— Они должны благодарить меня и каждого Чёрного Храмовника. Сражаясь здесь, я потерял почти пятьсот посвящённых.

— И всё же вы победили.

— Я победил, — согласился Хелбрехт. — Достойное достижение, хотя и стоившее половины ордена. Пали два наисвятейших чемпиона Императора и всё же цена оказалась не слишком высока.

— Вы не одиноки. Несколько других орденов сообщают о таких же потерях.

— И кроме того я — воин веры, комиссар. Император предопределил произошедшее.

— Вы верите, что у Императора есть план?

— А вы нет?

Яррик мрачно улыбнулся.

— Мы победили, — продолжил Хелбрехт. — Император всё видит и всё знает. Эта война — часть Его замыслов.

— Вы так думаете? Такая бойня, так много мёртвых, так много павших Адептус Астартес. Это — невиданно.

— Мы живём в невиданные времена, комиссар. Это — разрушительная война, но ещё худшие войны ведутся по всей галактике, пока мы разговариваем.

— Да, да, — согласился Яррик и повернулся к верховному маршалу. — Вы мне по сердцу, верховный маршал Хелбрехт. Сейчас сильнее чем когда-либо Империум требует жертвенности. И ваш орден выжил, чтобы сражаться дальше. Другие нет. Как я слышал, Небесных Львов почти уничтожили.

— Да, — ответил Хелбрехт. — Мой реклюзиарх Гримальд попросил отпустить его, чтобы расследовать эту трагедию. Небесные Львы — сыны Дорна, как и мы. Наш долг сейчас помочь им, как нашим долгом было помочь вам. Но никакую цену за победу нельзя считать высокой.

— Вы уходите, — сказал Яррик.

Магистр ордена кивнул. — Третья война за Армагеддон закончена.

Комиссар сухо и хрипло рассмеялся. — Война здесь никогда не закончится. Потребуются усилия поколений, чтобы зачистить систему, а орки всё пребывают.

— Верно. Но наша часть закончена. Я объявляю крестовый поход успешным. Орочий флот разбит. Их продвижение на планете остановлено. Великий Зверь бежал из системы. Я поклялся лично убить его. Уцелевшие воины батальной роты Амальриха останутся, как и «Добродетель Королей», но я — нет. Прошлой ночью в присутствии братьев я обновил клятву в Храме Дорна перед саркофагом нашего основателя. Мы улетим через три дня. Я выслежу его, где бы он ни был, и он умрёт от меча Сигизмунда, — прорычал последние слова верховный маршал. — Я сказал, что война закончена, но новое дело зовёт, новая глава в летописях Вечного крестового похода.

— Вы знаете, о чём я пришёл просить?

Два воина, нестареющий гигант и ослабевший, но всё ещё живой старик, смотрели в окна «Вечного Крестоносца» мимо мерцающего пояса обломков на сияющие вдали звёзды.

— Знаю. Вы хотите сделать то, что желает любой последователь Императора. Вы желаете того же что и я. Вы хотите увидеть Газкулла мёртвым.

— Я старый человек, верховный маршал, очень старый по меркам простых смертных. Я подал в отставку, чтобы никогда не уходить в отставку. Я не сомневаюсь, что с полными почестями могу вернуться к своим рукописям и саду и не думать о былом, — его губы скривились в усмешке. — Но я уже пробовал и мне это не по душе. Я отправляюсь навстречу смерти. Думаю, осталось недолго. И когда она придёт, я хочу знать, что хотя бы одной угрозой для нашего сражающегося Империума стало меньше и если я не смогу сам увидеть победу, то я хочу путешествовать с воином, который, я знаю, увидит её.

На каменном лице Хелбрехта на этот раз появилась какая-то эмоция, намёк на понимание. Он посмотрел на Старика Армагеддона.

— Для меня честь принять вас, комиссар. Вам и вашим людям будут рады на борту «Вечного Крестоносца» столько, сколько займёт наша миссия. Я прошу вас только об одном.

— О чём же?

— Когда придёт время убить Великого Зверя — не стойте у меня на пути.

— Как пожелаете, верховный маршал.

Они молча стояли рядом некоторое время, думая каждый о своём, но всё же объединённые общей целью.

Под их ногами кипела бурная деятельность — «Вечный Крестоносец» готовили к новому крестовому походу.

Среди всех приготовлений к отлёту, среди лязга литейных, рёва и гула бесчисленных механизмов, которые требовались для функционирования корабля и жизнедеятельности экипажа, пения монахов, грохота основного и вспомогательного реакторов, звуков прилетающих и улетающих судов, усилий ремонтных бригад, чинивших потрескавшийся корпус, и ещё миллиона источников шума затерялась дрожь чистого жестокого удовольствия.