— Среди Адептус Астартес вы единственные приверженцы великой истины Империума, повелитель, — ответил Халькон. — Той, что Император — бог. Ваши духовные решения представляют для нас большой интерес.

Одеяния Хелбрехта зашелестели, когда он поднял руку.

— Братья, что скажут остальные? Почтеннейший «Кантус»?

— Гри-ма-льд, — пророкотал дредноут и замолчал.

— Кастелян?

— Гримальд.

— Презес-Брат меча?

Гальвейн шагнул в свет, он выглядел задумчивым. — Я не согласен, сеньор, — возразил он. — У Гримальда есть все качества великого и благородного воина — они были у него ещё в тот день, когда его приняли в орден из погрязшего в невежестве человечества. Но он ещё не готов.

— Твоё возражение отмечено, презес. Что скажешь ты, магистр кузни?

В свет шагнул Юрисиан; его красная мантия вышитая Махина Опус и крестом Храмовников подняла бурю мерцающих пылинок.

— Он не готов, — с горечью произнёс Юрисиан. — Он хорош в небольших стычках и воин лучше рыцаря. Но он не лидер ордена.

— Магистр кузни прав, верховный маршал, - присоединился Баярд. Он отошёл от Хелбрехта и встал рядом с Гальвейном и Юрисианом. — Неуверенность — вот недостаток Гримальда. Он постоянно медлит, и нет тайны почему. Он оценивает себя по уровню своего повелителя. Сомнения вцепились в него и сделали неясным его место в ордене.

– Его потрясла смерть Мордреда, - продолжил Юрисиан.
– Он ищет место в Вечном крестовом походе.

Хелбрехт задумался и поднёс здоровую руку ко рту. Он вытер губы и покачал головой.
– В грядущей войне я дам ему шанс найти это место.

Юрисиан и Гальвейн склонили головы и вернулись на свои места. Баярд не уступал.

— Сеньор! Я возражаю, Гримальд — неправильный выбор! Почему не Теодорих? Он старше и, безусловно, мудрее. Или Кетерволд из крестового похода Рикарда?

Братья меча встретили его слова свистом и ударами кулаков по ритуальным щитам.

— Сохраняйте спокойствие, братья! — призвал Хелбрехт. — Внутренний круг проголосовал, я выслушал мнение наших самых доверенных слуг и эмиссара Экклезиархии. Все высказались и все услышаны. Вот моё решение — я считаю, что главное это желание Мордреда. Кто может усомниться в том, что он столь же прекрасно разбирался в людях, как и сражался?

Верховный маршал переводил взгляд с одного лица на другое. Никто не возразил.

— Значит так и будет. Следующим реклюзиархом Чёрных Храмовников станет Гримальд.

— Пора, — произнёс Теодорих. — Вошли сервы, неся большие бронзовые чаши. — Нам предстоит физически и духовно очиститься, а затем нас ждёт пир.

На следующий день Баярд пришёл в храм Дорна. Он шагал по просторным пустым залам, минуя молчаливых монахов в капюшонах, которые начинали шептаться у него за спиной.

Комок позора застрял у него в горле. Чемпион дошёл до конца первого трансепта и свернул в часовни для частных молитв и исповедей. Когда он приблизился к исповедальне, его напугало устроившееся там похожее на бочку создание. Рука машинально потянулась за болт-пистолетом, и он обругал себя за нервозность. Существо засуетилось прочь, слабоумно ворча молитвы Императору.

Сервитор-хранитель спросил, зачем он пришёл. Баярд ответил, не таясь, не было ничего постыдного в поиске наставничества. Ему указали на пустую келью. Ожидание оказалось недолгим. Его размышления прервали нарастающий гул силовой брони и шаги тяжёлых ботинок по мозаичному полу.

Баярд увидел магистра святости. Голос Теодориха прогрохотал сквозь вокс-решётку шлема-черепа. В полумраке он выглядел подобно выходцу с того света, который пришёл испытать проклятого. — Ты хочешь исповедоваться, брат. Поведай о своих грехах, и я успокою твои страдания.

Баярд снова опустил взгляд. — Святейший брат, попроси обо мне Императора. Я согрешил, выступив против своего сеньора.

— Высказывание возражений в совете — это не грех, брат. Пока ты носишь чёрный меч — ты один из Внутреннего круга. Твоё право — говорить и быть услышанным.

— Грешно продолжать возражать, когда твой голос уже услышали.

— Грешно, — согласился Теодорих. — Лучше всего будет, если ты признаешь это грех и пойдёшь дальше. День молитв изгонит твою тревогу.

— Но это не самое худшее, брат-капеллан. Я не отринул сомнения. Они подобно змеям корчатся во мне, вонзая клыки в мою душу. — Он нерешительно посмотрел на магистра святости. — Им должны были стать вы.

Теодорих вздохнул и встал прямо напротив Баярда. Его тон стал мягче, но из-за брони он всё равно выглядел устрашающе. — Нет, не должен был. Воля Императора — это воля Императора. Верховный маршал благословлён Императором, Император избрал его и поэтому слово верховного маршала — слово Императора. Божественность действует через Хелбрехта и только через него. Ты посмеешь решать за Императора?

— Нет, разумеется, нет.

— И не я и не ты не посмеем решать за верховного маршала, Баярд.