Коровы здесь были с гладкой кожей и большими лунообразными рогами, а путники были одеты в странные расписные одежды. И если бы не редкие фразы на общем языке, я бы подумала, что “сумасшедший старичок” отправил меня в другую свою книгу.

И вот женщина, которая шла передо мной упала, я хотела поднять ее. Но у меня не хватало сил. Та, что шла перед ней так же попыталась помочь, но получила удар плетью.

Рыжий что-то сказал своим людям, те отвязали темнокожую женщину и, бросив в овраг, забили до смерти.

Я пыталась помешать им, но женщины, что шли передо мной и после меня, держали мои руки так крепко как могли. Затыкая мне рот и не давая кричать. Охранники видимо просто не хотели бросать свою собственность без присмотра. И предпочли от нее избавиться.

Рыжий, заметив мое дерзкое поведение, подъехал ко мне. Я почувствовала, как сердце стучит у мня в висках. Я могла стать следующей. Но он всего лишь приподнял мое лицо с помощью ручки от плети и улыбаясь что-то проговорил на своем языке. Мы двинулись дальше … нас было уже девять.

Когда звезды застыли на небе, мы добрались до деревянных бараков. Нас загнали в один из них, не ослабив привязь, не дав поесть или хотя бы попить. И я не сомневалась, что кто-то из нас может не проснуться завтра утром.

Ночь была холодной. И мы связанные тесно жались друг к другу, лежа на голой земле, едва прикрытой соломой. Но мрак и холод пробирал нас до костей, никто не говорил с тем, кто рядом. Зачем, если неизвестно будет ли этот человек жив уже завтра.

В голове не было мыслей, только крики умирающей женщины, больше ничего.

Утром нам принесли ведро с какими-то вареными корнеплодами. При других обстоятельствах, я не съела бы ни кусочка, но сейчас, я готова была убить за такое вот угощение.

А потом загнали нас в поле. Здесь были тысячи таких же, как мы. Это были поля сухих кустарников, покрытые ватой. Нам к поясу привязали по мешку и заставили собирать мягкую, белую субстанцию, торчащую из раскрытых коробочек. Когда мешки наполнялись, мы высыпали вату в телегу и шли наполнять их снова. И так каждый день. День за днем. Без шанса сбежать, без перспективы выжить.

Я думала, что начинаю сходить с ума. Каждый день был слишком похож на предыдущий. И каждый не предвещал ничего нового.

Воды нам давали мало, а еды и того меньше.

Однажды какая-то женщина упала прямо по среди поля, и подоспевшие охранники стали избивать ее. Никто не обращал на это внимание, но я не выдержала. Я подскочила и пыталась остановить их, тогда грубые мужланы стали избивать плетьми и меня.

Они лупили без разбора, по рукам, которыми я защищалась, по плечам и по лицу.

Но я же почувствовала в себе странную силу, моя ярость и ненависть к ним давала мне энергетический заряд. И я, стараясь, набросится на кого-то из них, ударить или оцарапать, что я еще могла сделать, будучи без окружной?

Внезапно, я услышала грубый приказной голос. Это был рыжий. Он въехал на поле прямо на своем коне.

Он грубо ударил меня рукоятью от совей увесистой плетки, сбив с ног, а затем, спешился и сгреб в охапку мое измученное тело, затем бросил меня поперек своего скакуна, и сев в седло отправился в сторону бараков.

Когда-то давно я уже наблюдала мир из подобного положения, сейчас то время казалось безвозвратно потерянным.

Там он так же грубо стянул меня с лошади и завалил себе на плечо:

– Женщина с Вестросс дерзкий, мне нравиться объезжать непокорная женщина. – Ехидно произнес человек на ломанном общем языке: – Скоро прибудет наш хозяин с поверкой. Раб должны, учтивы быть.

Он затащил меня в небольшой барак, и бросил на подобие деревянной кровати с тюфяком набитым соломой. А затем принялся развязывать ремень на своей расшитой медными полосками рубахе.

«Этого мне собственно и не хватало для полного счастья …» – Обреченно подумала я, пожалев, что не заставила Мартина под диктовку написать, что я очнулась в своем теле, прямо по среди тронного зала или где-нибудь в каюте дорнийского корабля.

Рыжий, подошел ко мне, и силой поставил на ноги. А затем, кинул меня лицом на грубо сколоченный стол, и высоко задрал край моей холщовой рубахи, прижав своей сильной рукой мою шею к плоскости стола.

Я понимала, что ничего не могу с ним сделать, этот человек был слишком силен, а я слишком измучена. Но я пыталась вырваться из его стальных рук, увернуться, отстраниться от его тела и запаха чеснока изо рта.