– Ты это не мне скажи, а моей сущности, - огрызнулась девушка.

– Нами, я прошу - держи себя в руках!
– попросил ее чистокровный, вставая.

Тяжело вздохнув, Тэя кивнула и, убрав полотенце, стала заплетать волосы в косу. Но ее руку нежно перехватили. Подняв голову, девушка увидела прямо перед собой лицо Курана.

– Я же просил, чтобы ты их не заплетала!
– проговорил он и, осторожно распуская волосы и глядя в серебряные глаза, подался вперёд.

– Канаме…, - предупреждающе начала, было, Падшая, но ее рот тут же заткнули поцелуем.

Намико не успела даже пикнуть, как очутилась лежащей на кровати. Протестующе замычав, чернокрылая уперлась руками в каменную грудь, пытаясь оттолкнуть наглого вампира.

Но Канаме оборвал все ее сопротивление на ходу. Углубив поцелуй, он стал нежно дотрагиваться до неба и языка девушки, и вскоре руки Нами взлетели ему на плечи, прижимая крепче.

Куран, оторвавшись от сладких губ, спустился к изящной шее и стал оставлять на ней свои отметины, чтобы никто не смел к ней приближаться.

Его язык ласкал кожу над ее пульсом, все ее тело было напряжено. Губами и языком он ласкал ее все ниже и ниже, а руки растягивали на ней его рубашку.

Намико вся горела; она услышала свой стон, когда ее обнаженной груди коснулся прохладный воздух. Канаме дотрагивался до нее, скользил губами под грудью. Его губы двинулись к твердому соску, и он стал ласкать его бархатным языком.

Намико закрыла глаза, полностью отдаваясь его сильным и ласковым рукам. Тело отяжелело, желание было таким же отчаянным, как голод.

Канаме расстегнул свою чёрную рубашку, и они стали ещё ближе, соприкасаясь обнаженной кожей. На мгновение он замер, наслаждаясь ощущением нежного, мягкого тела рядом со своими твердыми мускулами.

Падшая скользнула по мускулистой груди теплой ладошкой, вдыхая запах дорого коньяка и шоколада. Она чувствовала, как тело Канаме набухает от желания. На губах крылатой заиграла обворожительная улыбка. Намико немного приподняла голову и провела языком по ключице, несильно прикусив выступающую косточку.

Канаме напрягся от этого прикосновения. Сжав зубы и закрыв глаза, чистокровный пытался совладать с требованиями тела. Намико была как живое пламя, она обжигала ему грудь легкими касаниями.

Лаская его торс, Тэя опускала ладонь все ниже и ниже, мучая вампира невыносимым обещаниям. В Намико пробудилась страсть Падших, что являлась её сущностью. Чего хотел он - того желала и она. Что было необходимо ей - в том нуждался и его душа, и тело.

Канаме уже еле сдерживал себя, его тело набухло от дикого желания, а брюки стали слишком тесными. Чистокровный желал ее сильнее, чем чего-либо за всю свою жизнь. Его руки сжались, и он, подавшись вперёд, прильнул к губам девушки в бешеном поцелуе.

Канаме напрягся сильнее, когда рука девушки прошлась снова по его груди вниз, лаская плоский живот, ещё ниже - по темной полоске, пока кончики тонких пальчиков не коснулись пояса белых брюк.

«Мне нужно успокоиться!
– подумал Куран, - Пока…», - но следующими словами вампир подавился, со свистом втянув в себя воздух.

Намико расстегнула ремень на его брюках. Падшая точно знала, чего он хотел, чего требовало его тело. Его желание было ее желанием. Чистокровный сжал зубы и выгнулся, в ушах стоял шум, глаза застилал красный туман, он заскрипел зубами, когда она стала медленно расстегивать ширинку.

И тут Намико почувствовала сквозь застеленный туманом похоти разум, знакомый запах крови. Вдохнув сильнее, она поняла, что ночной воздух пахнет кровью… ЗЕРО!

Канаме почувствовал изменения в настрое Намико. Посмотрев на Падшую, он увидел в серебреных глазах страх, тревогу и злобу. Тэя шумно втянула носом воздух.

Повторив за девушкой, Канаме учуял кровь Зеро и новенькой. Понимая, что лежащая под ним девушка вот-вот сорвется искать охотника и того, кто его ранил, Канаме резко припал к губам девушки, применяя одну из своих способностей.

Чернокрылая ничего не успела сообразить, как серебряные омуты медленно закрылись, а девушка погрузилась в глубокий сон. Затем, чистокровный стер из ее памяти этот маленький инцидент, надеясь, что на Падшую это подействует.

«Если нет, то мне будет плохо!» - подумал про себя Канаме, поднимаясь, и, накрыв девушку теплым одеялом, тихой тенью выскользнул за дверь.

Час шел за часом, темное небо стало потихоньку светлеть. Дверь в комнату, где спала крепким сном Падшая, немного приоткрылась, и внутрь вошел сам хозяин.