Размышления у Атомиума

В холодном, вязком тумане, затопившем сегодня Брюссель, он напоминает что-то живое. Кажется, великан, который похваляется силой, жонглирует тяжелыми ядрами. Подходишь ближе, и из тумана со всей стальной определенностью выступают штанги и шары, крепко сваренные между собой, поднятые на высоту в сто десять метров.

В одном из шаров — ресторан. Вы может заказать там пулярку по-брюссельски, сваренную в масле, тающую во рту. Возьмут за нее дороже, чем в городе, но зато вы вправе похвастаться, что пообедали внутри атома. Да — атома! Ведь Атомиум — это не что иное, как молекула окиси железа, выросшая в двести миллиардов раз. Состоит молекула, как известно, из атомов. Скульптор ничуть не нарушил их расположение, он только увеличил и соединил шары-атомы полыми трубами, по которым снуют скоростные лифты и ползут эскалаторы.

Есть шар, отведенный под выставку. Диаграммы и фото рассказывают о мирном применении атомной энергии. Об этом и мечтал скульптор, проектируя свои гостеприимные атомы.

Задуманный как эмблема нашей эпохи, Атомиум возник вместе с Всемирной выставкой 1955 года. Он был ее главным аттракционом и молчаливым ее председателем. Павильоны выставки давно разобраны, а монумент пережил ее, сросся со столицей.

— Ну, красоты я тут не вижу! — раздается рядом со мной по-итальянски в группе туристов.

Там заспорили.

Красив ли Атомиум? Трудно ответить сразу. В нем есть величие. В нем — добрые пропорции самой природы. По форме монумент непривычен. Что ж, жизнь ломает привычки. Художник вряд ли должен обходить вниманием то, что открывает нам наука. Формы, краски, пейзажи, рождающиеся в реакторе, в пробирке химика, под микроскопом.

Одно достоинство Атомиума бесспорно: он выразительно напоминает о грозном нешуточном могуществе нашей активной современницы — атомной энергии.

И заставляет думать…

Бельгийцы гордятся тем, что их атомный реактор подключен в сеть, дает энергию. Но если бы атомы работали только для мира! Огромные средства идут в Бельгии на вооружение. Старшие партнеры по Атлантическому пакту обязывают Бельгию строить военные гавани и аэродромы, принимать в своих водах боевые суда с атомным оружием, снаряжать соединения самолетов, способных бросать атомные бомбы.

Возле Брюсселя расположился штаб НАТО, изгнанный из Франции.

А на стенах часто видишь надписи мелом, краской: «Штаб НАТО — вон из Бельгии!», «Долой НАТО!». В газетах там и здесь прорывается как предостережение информация о войне во Вьетнаме.

Разбой во Вьетнаме не решаются оправдывать даже буржуазные газеты, прежде восхищавшиеся всем американским. В одном из маленьких, но смелых театров Брюсселя идет спектакль «Америка, ура!», зубастая сатира на американский образ жизни. Некий «доброжелатель», не назвавший себя, позвонил директору театра — если, мол, не перестанут играть спектакль, в зрительном зале взорвется бомба. Но запугать не удалось.

Кстати, репертуар театров говорит о многом. В крупнейшем драматическом театре столицы ставили пьесу Арбузова «Мой бедный Марат». Для зрителей выпустили необычное либретто — с исторической справкой о блокаде Ленинграда и даже с картой фронта. Во Фламандском театре идет драма по Достоевскому — «Братья Карамазовы». В эстрадном — комедия Валентина Катаева. Никогда не видели брюссельцы такого количества русских и советских пьес, фильмов.

Да разве есть в наше время страны, отъединенные наглухо от других! Атомный век связывает судьбы всех народов!

Об этом думаешь на холме у Атомиума.

Шаги истории

Получасовая поездка от Атомиума в центр города — и мы отброшены на несколько веков назад.

Знаменитая Большая площадь…

Главенствует на площади Ратуша. Кружевной ее мрамор и сегодня свеж и юн. Не верится, что строительные леса сняты в 1454 году. Над пышным порталом тянутся вверх острые башенки и, перерастая друг друга, образуют мощный ствол, который силится достать до неба.

Справа от Ратуши — дворец графов Брабанта, слева и напротив — вызолоченные дома гильдий. Дворец хмурится, узкие его окна с тревогой взирают на соперников. А гильдейские дома, слитые в строю, словно купцы, одеты в самое парадное, назло вельможам. Так молчаливо длится на площади спор, давно прекращенный историей.

Конечно, вы скоро отворачиваетесь от сурового дворца. Вас пленяют сооружения Брюсселя плебейского — их поразительная легкость при изобилии орнамента, загадочные, овеянные неведомыми легендами эмблемы ремесел.

Дом корабельщиков отличен форштевнем, выпирающим из фронтона. Ниже лоснятся, извиваются тела существ подводного царства. Дом галантерейщиков охраняет лиса, дом корпорации лучников — волчица. Дом голубя, дом павлина, дом летучего оленя…

Никто не скажет точно, какие предки у этих зданий, как глубоки их древние каменные корневища. Наверно, под мостовой смешались с почвой остатки поселения бельгов — кельтского племени, упоминаемого в записках Юлия Цезаря.

Только через тысячу лет поселение стало городом, цветущим и знатным. Совершили это превращение ремесленники, основавшие свои мастерские на вилке торговых дорог — от Кельна и от Парижа к морю.