Наши вкусовые привычки следуют за нами повсюду, словно утешительная тень. Создается впечатление, что они подсказывают нам, кто же мы такие. Возможно, поэтому мы ведем себя так, будто наше глубинное отношение к еде высечено в камне. Совершая более или менее уверенные попытки изменить рацион питания, мы почти никогда не стараемся изменить отношение к еде: насколько хорошо можно справляться с голодом, велика ли зависимость организма от сахара, как реагировать, если порция кажется чересчур маленькой.

Все продукты, которые вы обычно едите, – это те, к которым вас приучили. Только начало у всех одинаковое: с самого рождения люди употребляют молоко. А вот дальше – кто во что горазд.

В племенах охотников Танзании костный мозг из дичи считается лучшей пищей для младенцев {1} . Если вы родились в Лаосе, то, скорее всего, вас с раннего детства кормили студенистым рисом, который мама тщательно пережевывала и отправляла из своего рта прямо в ваш (это называется кормлением изо рта в рот) {2} .

Иначе происходит у западных детей: тем самым первым кусочком твердой пищи может быть порошкообразная каша из упаковки или пюре из банки; или тыква, выращенная без пестицидов, приготовленная на пару, протертая и поданная с ложечки; либо просто случайный кусочек той еды, которая была на столе родителей.

Не существует такого понятия, как универсальная пища, кроме молока. Даже применительно к детям [1] .

Каждому приходится использовать свои чувства для выяснения, что съедобно из того, что доступно. Во многих случаях это приятное занятие. Именно поэтому в мире существует просто фантастическое число способов приготовления еды.

Но мы уделили недостаточно внимания другому последствию нашей всеядности: питание не является процессом, который мы инстинктивно знаем с рождения, как, например, дыхание. Это то, чему мы учимся. Когда родитель кормит ребенка, он приучает его к вкусу еды. На самом базовом уровне нам нужно уметь различать, где еда, а где – яд. Мы должны понимать, как утолить голод, но при этом чувствовать, когда нужно остановиться. В отличие от муравьеда, который поедает только маленьких термитов, у нас есть несколько естественных инстинктов, к которым мы обращаемся за помощью. Из всего разнообразия, доступного нам как всеядным существам, приходится выяснять, какая еда нам нравится, а какая неприятна. Исходя из этих предпочтений, мы создаем свою собственную модель пищевого поведения, которая является такой же уникальной, как и подпись.

По крайней мере, так было раньше. Современная культура питания показывает, что многие люди приобрели необъяснимо однообразные вкусы – более однообразные, чем ранее.

В 2010 году два исследователя потребительского спроса утверждали, что детские вкусовые предпочтения из детства дают новые представления о причинах ожирения. Они отметили, что существует некий замкнутый круг: продовольственные компании активно предлагают продукты с повышенным содержанием сахара, жира и соли, соответственно, дети к ним легко приучаются, и затем компании изобретают все больше и больше продуктов, «способствующих укреплению привычек вредного питания» {3} . Теперь уже не родители оказывают главное влияние на вкусы ребенка, а какие-то производители, чья продукция, несмотря на иллюзию безграничного выбора, имеет однообразный вкус. Эта продукция заметно отличается от более разнообразных вкусов традиционной кухни.

Недавно мы с ребенком ходили в кино. Мы встали у прилавка с мороженым, и я вдруг поняла, что практически все оно, кроме обычного, так или иначе имело в своем составе шоколад. Что выбрать: с мятой и шоколадом, с шоколадом и вишней, шоколадное мороженое с кусочками шоколадного печенья или карамельное мороженое с кусочками шоколада?

Опасность вырасти в окружении этой нескончаемой сладко-соленой промышленной стряпни состоит не в том, что мы по своей природе не способны ей противиться, а в том, что чем больше мы ее едим, особенно в детстве, тем больше нас заставляют думать, что у всей еды должен быть такой вкус. Как только вы осознаете простой факт, что мы учимся предпочитать одну пищу другой, многие способы употребления пищи начинают казаться немного странными. Вот маленький пример: представьте родителей, которые пойдут на что угодно, чтобы «замаскировать» овощи в еде своих детей. Неужели брокколи настолько ужасна, что ее обязательно прятать от неискушенного ума? То есть ее необходимо протереть и подмешать в соус для пасты или добавить в сладкую выпечку. В итоге дети никогда не научатся любить брокколи. Гораздо правильнее, хотя и сложнее, помочь ребенку научиться осознанно выбирать овощи, прислушиваясь к своим желаниям.

Нам напоминают, как правило, обреченным тоном, что за последние десятилетия качество питания упало. В 2010 году плохое питание и отсутствие физических нагрузок стали причиной 10 % смертей и болезней во всем мире, опережая смертность, вызванную курением (6,3 %) и загрязнением воздуха в доме (4,3 %) {4} .

Примерно две трети населения в развитых странах имеют лишний вес или ожирение, а оставшаяся часть планеты быстро их догоняет. Вывод, который обычно делают после подобной статистики, – мы не можем противиться сладкой, соленой, жирной еде, которую бойко рекламирует пищевая промышленность. Всё вкуснее с беконом! В 2013 году журналист Майкл Мосс обнародовал факты, свидетельствующие о том, что крупные компании по производству продуктов разрабатывают пищу с учетом химических характеристик, позволяющих достичь «точку высшего наслаждения вкусом», чтобы ввести нас в зависимость {5} .

Но здесь происходит еще и то, что обычно упускают из виду.

Если две трети населения страдает лишним весом или ожирением, то целая треть не имеет с этим проблем. Что удивительно, учитывая, сколько сегодня существует возможностей, чтобы просто поесть пончиков. Открытые для той же еды, которая атакует нас со всех сторон, эти счастливчики научились реагировать на нее иначе. Интересно выяснить, как им это удалось.