– Какой у нас странный пионер попался, – сказала Виола, прикладывая к его груди фонендоскоп и прислушиваясь к биению его сердца, – так посмотришь, и не пионер никакой… Теперь не дыши… татуировки, мускулатура… – она внимательно посмотрела прямо ему в глаза, и вот этот уже взгляд Эдварду не понравился, Виола словно изучала его, пытаясь предугадать реакцию, – такую ведь не накачаешь в спортивном зале и со штангой. Для такого результата совсем другие методы используются, не так ли? Куда более… жестокие… Так, а теперь дыши глубоко… С сердцем у тебя тоже все в порядке, а легкими можно меха раздувать, – кивнула медсестра, продолжая разглядывать Эдварда, – Можешь одеваться… пионер… Алиса, а у тебя с сердцем как? Я не помню, слушала ли твое или нет…

– Слушали, конечно, когда сама к вам с листом обходным приходила, – поспешила заверить медсестру девушка, сама испугавшись – И сказали, что все у меня в порядке, волноваться не о чем…

– А, ну да, точно! – кивнула медсестра, – хотя, кажется, у тебя какие-то проблемы все-таки были… ладно, я потом в картотеке посмотрю. Так, красавец, с тебя на сегодня хватит осмотров, забирай свой обходной и двигайся дальше, – она протянула листок, – И смотри, не шали с пионерками! – подмигнула Алисе, от чего девушка сразу вся покраснела, – А если все-таки решишься, то сначала зайди ко мне, – продолжила давить на больное место медсестра, теперь заставляя краснеть уже самого Эдварда, – У меня найдется кое-что, что поможет вам избежать… непродуманных последствий ваших развлечений, – поразительно, что она вообще могла говорить с такой легкостью подобные вещи, учитывая даже то, что перед все же еще стоят несовершеннолетние, для которых, по идее, подобные темы должны быть запретными до достижения нужного возраста, – и ваших… первых шагов во взрослой жизни, – она хитро улыбнулась, от чего у Эдварда возникло желание провалиться под землю прямо сейчас, вместе со всем этим медпунктом. Забрав обходной лист и скупо попрощавшись, быстро вышел на улицу, обогнав даже Алису, появившуюся из дверей пару секунд спустя.

– Почему у меня такое впечатление, будто меня только что изнасиловали? – спросил он у Алисы, когда девушка закрыла дверь, не знавшей еще, то ли ей сейчас следует смеяться, то ли тоже исчезнуть, пытаясь скрыть свое смущение, – Это вообще нормально, что она сейчас говорила? – впечатление было сильное, этого он не мог не признать. Ко всему прочему медсестра этого лагеря оказалась и очень хорошим психологом, способным выбить из колеи даже выдержанного человека вроде Эдварда.

– Она что-то реально палку перегнула, – Алиса рассмеялась первой, – Ты бы свое лицо видел, стоял красный, как рак!

– Кто бы говорил, – передразнил ее Эдвард, отходя от полученных впечатлений так же быстро, как и набираясь этого эмоционального всплеска, – Наша бунтарка сама раскраснелась так, что от ее лица можно было костры разводить, – в следующую секунду ему уже пришлось закрываться от посыпавшихся на него ударов, все равно не сильных и без явного желания причинить боль, и уже не пытаясь сдерживать смех, – Все, хватит! Я пошутил про костры! – но девушка увлеклась этим занятием, пытаясь пробиться сквозь выставленный блок и продолжая лупить Эдварда почем зря со всех сторон, даже губу закусила от усердия. Это действительно было забавно, но оставаться вечно избиваемым в сегодняшние планы у него не входило, – Хватит меня бить уже! – перехватив руки девушки, попытался ее успокоить, но удержать их на весу не получилось, Алиса пыталась освободиться, дергаясь во все стороны сразу, и тогда завел их за спину, прижав девушку к себе грудью. И только потом, когда эндорфины чуть выветрились из головы, сообразил, что только что сейчас сделал, и как близко с Алисой сейчас оказались. Девушка же, прижатая к нему, в первую же секунду попыталась укусить за нос, так что едва успел одернуться, и улыбка у нее в этот момент была какая-то слишком странная. Как у Изабеллы в те немногие моменты, когда им никто не мешал и когда… Воспоминания нахлынули на него с новой силой, взрывая сознание и растворяя в своей пучине многочисленные логические преграды, что сам ставил для себя, огораживаясь от столь ломкого и странного мира, как мир эмоций, где далеко не все и далеко не сразу поддается рациональному объяснению.

– Еще будешь драться? – не без труда контролируя дыхание, спросил Эдвард, не отпуская Алису, все еще смотревшую прямо на него, глаза в глаза, будто пытаясь прочесть там что-то очень важное для нее.

– Буду! – уверенно ответила девушка, даже не делая попыток вырваться, даже наоборот, лишь крепче к нему прижалась, словно желая повалить его на землю. И на этом обычно словоохотливая Алиса замолкла, ожидая ответной реакции, надо было что-то сказать в ответ, к чему-то подвести эту неожиданную для них обоих ситуацию, но мысли Эдварда, сейчас пытавшиеся одновременно существовать как в реальности этого мира, так и в прошлом его собственного, захваченные воспоминаниями и совершенно не нужными сейчас сравнениями, постоянно путались и никак не могли выстроиться хотя бы в самую примитивную смысловую цепочку. От окончательного логического тупика их спас только прозвучавший сигнал горна, возвещавший о начале обеда и открытии столовой.

– В столовую? – спросил Эдвард, не отрываясь от Алисы, и та лишь кивнула, опять отказываясь от каких-либо попыток освободиться, что могли и самого Эдварда вывести из того состояния прострации, в котором сейчас оказался. И только звук шагов в медпункте за дверью, почему напугавших их обоих, заставил быстро расцепиться.

– Тогда в столовую? – повторил Эдвард, чувствуя душащее его ощущение неуверенности, противное и слабое, но от которого никак не получалось избавиться. Этот «Совенок» всего за полтора дня смог превратить его в тряпку, не способную контролировать свои эмоции, но игра здесь шла против всяких привычных Эдварду правил, действуя хитро и исподтишка, надавливая на уязвимые точки и используя против него самые глубоко запрятанные уголки его собственной души.

– В столовую, – кивнула Алиса, смущенная не меньше Эдварда и лишь изредка бросая на него странные взгляды, о каких он сейчас не хотел задумываться, банально боясь тех выводов, к каким мог прийти. Он отвык от страха, смерть и страдания его не страшили, ни одна тварь из тех, с какими уже приходилось встречаться, живая или мертвая, напугать его не могли, но страх перед тем, какие эмоции испытывает рядом с этой девушкой, захлестывал его с легкостью. То, что сейчас произошло и его собственные ощущения можно описать с позиции логики и здравого смысла, но вот хотел ли он это делать? Или же пускай все остается так, как есть: детская наивность всего происходящего, словно в первый раз, когда только еще начинаешь осознавать собственные ощущения, и все происходит с тобой в первый и так больше никогда и неповторимый раз. Словно этот мир пытается вернуть Эдварду то, что давно потерял, буквально запихивая в руки и требуя принять этот дар, а он как гордый нищий, отказывается взять этот кусочек собственного счастья.

====== Осознание. Глава 8. ======

Глава 8.

Эдвард уже привык к тому, что в месте, где находится одновременно больше десяти пионеров, начинает твориться самый невероятный бардак, будто закон хаотического движения частиц действовал на них в такие моменты со стократным усилением, а столовая, куда три раза в день на прием пищи сбегался чуть ли не весь лагерь, и вовсе превращалась в некое подобие рукотворного хаоса, где, кажется, только Ольга Дмитриевна и чувствовала себя уверенно. Хорошо только то, что когда они с Алисой подошли к дверям, младшие группы уже были внутри и расселись за столами, больше наполняя помещение непрерывными взрывами смеха, веселыми криками и болтовней, чем болтаясь под ногами. Первый отряд, кстати, если повертеть головой, тоже был уже здесь почти в полном составе, рассевшись по разным углам, где еще оставались свободные места. Алиса почти сразу же углядела два свободных местах за столиком, где сидела Лена и Мику, и Эдвард отправил ее занять эти места, пока сам сходит за подносами. В принципе, вполне логичное решение, но почему-то Алису еще пришлось уговаривать согласиться, поскольку в первый момент ей почему-то взбрело в голову самостоятельно сходить за своей порцией. И все же, настояв на своем, Эдвард направился к раздаче, а девушка отправилась занимать сразу два места.