Шрифт:
Он засмеялся и взял меня за плечо. Мимо прошел мужчина, наш ровесник. На нем было широкое пальто и длинный шарф, напомнившие мне того друга Никола, который поздоровался с нами в баре, как раз перед апокалиптическим появлением Флориана.
– Знаешь, тот парень, что приходил тогда в бар…
– Макс Блэкберн?
– Да… Он, знаешь… Он так странно на меня смотрел.
– О боже… я не сплетник, Жен, но это у тебя паранойя брошенки, потому что он, наверно, самый славный парень на свете.
– Да нет, ничего плохого. Просто… не знаю.
Мы уже подошли к кабинету психотерапевта, который располагался в квартирке на первом этаже трехквартирного коттеджа. Никакой таблички с именем и профессией особы, ожидавшей меня внутри, на двери не было. Я была ей за это благодарна и сказала себе, что, наверно, так же благодарны большинство приходящих сюда людей. Из подъезда вышел мужчина лет сорока и улыбнулся нам, не поднимая глаз. Я тотчас же составила о нем мнение: больной человек, слабак, кто же еще ходит к психотерапевту?! Забавное суждение, учитывая мою ситуацию, и от этого мне снова захотелось плакать.
– Держись, чемпионка. – Никола чмокнул меня, и я взялась за ручку двери. – Жен?
– Что?
– Не делай резких движений, ладно? Она не… она не вполне соответствует сложившемуся образу психотерапевта.
Я провела небольшое мысленное изыскание, пытаясь найти в своей голове образы психотерапевтов. Если не считать сексапильного доктора, сыгранного Габриэлем Бирном в «Лечении», я видела только слегка зажатых дам лет пятидесяти в строгих костюмах и очках на кончике носа.
– Вряд ли я ожидаю многого, – сказала я.
– В любом случае. Только не делай резких движений. Увидимся через час?
– Если я еще буду той же…
Я улыбнулась ему вымученной и, хотелось бы думать, мужественной улыбкой и вошла.
Я села на маленький стульчик с прямой спинкой в бездушной приемной. Часы на стене, коробка носовых платков и традиционная стопка старых журналов «Лулу». «Это что за психотерапевт такой, который держит в своей приемной «Лулу»?» – задумалась я и тут услышала женский голос, произнесший мое имя:
– Женевьева Криганн?
– Крейган, – поправила я, подняв голову. – Ничего страшного, все…
Я осеклась, увидев Жюли Вейе. Она как две капли воды походила на Жюли Куйяр [33] . Или на участницу «Двойной оккупации», если бы в реалити-шоу допускали женщин за тридцать пять. Или за сорок. Сколько ей лет? Трудно сказать. Она была безупречно накрашена, а длинные черные волосы обрамляли лицо, до того гладкое, что это выглядело подозрительно.
– Извини, – сказала она, сразу переходя на «ты». – Как это произносится?
33
Скандально известная в Канаде бывшая модель, любовница министра иностранных дел Максима Бернье.
– Это… вы сказали почти правильно. Крейган.
– Английская?
– Ирландская.
– О! Говорят, в Ирландии очень красиво! Ты оттуда?
– Мой дед…
Она вытаращила свои большие прекрасные глаза, карие с золотым отливом:
– Твой дед…
Что же, мы так и будем обмениваться банальностями в ее приемной? Может быть, еще полистаем «Лулу» за сентябрь 2009 года? Какая-то часть меня от души этого желала…
– Извини, – повторила она. – Я Жюли, – и протянула мне руку с пятью белыми квадратными кончиками накладных ногтей.
– Женевьева, – ответила я, спрашивая себя, заметно ли мое изумление и не обидит ли оно ее.
– Проходи, садись. – Жюли пригласила меня в маленький кабинетик, окутав широкой улыбкой, такой лучезарной, что нельзя было не улыбнуться в ответ. – Ничего, если мы будем на «ты»?
Могла ли я ответить что-то, кроме «да»? Вряд ли. Я устроилась в широком удобном кресле, она села напротив. У нее были огромные груди, явно фальшивые, что подчеркивала очень тонкая талия. Мне так не терпелось обсудить с Никола внешний вид Жюли Вейе, что я почти забыла стесняться.
– Ну-с, – сказала Жюли, протягивая мне картонную папочку с отпечатанным листком. – Заполни-ка это, тут основная информация, твои координаты и прочее, и мы начнем…
Может быть, еще есть время сбежать? В комнате было только одно большое окно, и выходило оно, кажется, в маленький дворик.
– Вы… ты живешь здесь? – спросила я.
– Нет. Я живу на Рив-Сюд. Здесь только кабинет.
Мне хотелось задать ей еще вопросы, о ее доме, о розовом свитере, который был на ней, о дизайне этого миленького кабинета… мне хотелось просто поговорить. О чем угодно, только не о себе.