Я бросаю вопросительный взгляд на Саю: интересно, что она думает по этому поводу, - но она только пожимает плечами и кивает в ответ, ехидно и лукаво улыбаясь. И этот ее взгляд можно истолковать как: «Я ушла отдыхать, помнишь? Так что, увы и ах, ничем не могу помочь и этот фрукт на твоей совести. Да и к тому же сейчас так и так твоя очередь». Я перевожу взгляд с нее обратно на нашего посетителя. Странно… Любуется пейзажем за окном, одновременно с этим крутя в руках меню. И как, интересно, он там что-то прочитает, если смотрит не в брошюру, а на стекло? В отражении? И, кажется, его совершенно не напрягает, что официантки не спешат к нему подходить. Такое ощущение, что он и вовсе не догадывается о нашем существовании. Саю, зараза такая, гнусно хихикая и ядовитым тоном желая мне удачи, все же удаляется в гардероб, оставляя мне один на один со странным посетителем. Стараясь выкинуть из головы все эти ненужные мысли, я все же подхожу к злополучному столику, натянув на лицо дежурную улыбочку. Вблизи гость выглядит еще более чуднЫм, чем мне показалось сначала. Сидит, поджав колени к груди, и разглядывает меню, держа его большими и указательными пальцами. Где-то с полминуты я не решаюсь вмешаться в этот метафизический процесс. Но стоит только открыть рот, чтобы спросить, что же он желает заказать, как он сам поднимает на меня свои огромные глазища и спрашивает:

– А у вас есть джем?

И это так неожиданно, что я чуть не подскакиваю. До этого он вел себя так, словно вообще меня не видел. Да еще и его нелепый внешний вид начисто выбивает из колеи. Малость растерявшись, я все же стараюсь как можно скорее взять себя в руки.

– У нас есть только фруктовый наполнитель, но он идет как заправка для мороженого.

– А клубничный есть? – его глаза загораются, как у ребенка, впервые в жизни оказавшегося в кондитерской и отчаянно желающего получить все и сразу. И с чего бы такие перемены. Вроде бы только что его взгляд был скучающим и безучастным.

– Есть.

– Тогда принесите мне… – он прищуривается, прикусывая ноготь на большом пальце, словно раздумывая над чем-то, - … десять порций клубничного наполнителя.

– А какое мороженое? – осторожно интересуюсь я, уже не зная, что и думать. Более нелепого заказа, чем этот, мне не доводилось принимать никогда в жизни. Даже страшно представить, что он может к этому еще попросить.

– А разве я просил мороженое? – его и без того огромные глаза становятся еще больше, и это чертовски действует на нервы. В придачу ко всему он еще и смотрит, не моргая, и создается впечатление, будто меня просвечивают невероятно мощным рентгеном.

– Не просили, - отвечаю ровным голосом. Кажется, с ним будет тяжело… - Но наполнитель подается только с мороженым.

– Вот как… – он вновь прикусывает ноготь большого пальца, и вкупе с его позой этот жест выглядит настолько сюрреалистично и по-детски, что я поспешно трясу головой. – Ну… тогда принесите мороженое, но наполнитель дайте отдельно.

Мысленно закатываю глаза, не понимая причины такого занудства, но внешне продолжаю выглядеть гостеприимной хозяюшкой. Убедившись, что ни о чем, кроме клубничного наполнителя для мороженого, он думать не может, возвращаюсь за стойку, уже начиная сожалеть о своей бодрости. Надо было притвориться полусонной и самой идти в гардероб, а Саю пусть бы возилась с этим чудиком. Она же любит всяких клоунов.

Пломбира не осталось, так что после недолгих размышлений накладываю шарик ананасового. Не сказать, что я отдаю предпочтение этому вкусу – я вообще сладкое не люблю - просто ярко-желтый цвет шарика, по моему мнению, способен неплохо скрасить холодную декабрьскую ночь. Да и в конце концов, он же не уточнил, какой ему нужен вкус. К тому же, похоже, он вообще в мороженом совершенно не заинтересован. Вздохнув, беру другую креманку и выдавливаю туда наполнитель. И морщусь. Ненавижу клубнику.

Составив все на круглый железный поднос, приношу заказ и опять впадаю в состояние культурного шока. И есть, от чего: это чудо природы демонстративно откладывает в сторону чайную ложку, отправляет шарик мороженого вместе с одноразовой креманкой в мусорную корзину, а потом приступает к поеданию варенья, черпая его горстями и облизывая пальцы.

От одного только вида этой трапезы я лишаюсь дара речи, и мне становится дурно, похоже, как бы я не противилась маминому пуританскому воспитанию, оно все же дает о себе знать. С трудом удержавшись от того, чтобы начать читать лекцию о правилах хорошего тона, я оставляю странного гостя наедине с его лакомством и ухожу на свое место, усевшись на стул, который не так давно занимала Саю. Слава богу, что она всего этого не видела. Знаю я ее коварную натуру - ее ехидных комментариев в свой адрес по поводу всего происходящего я бы точно не перенесла. Хотя не факт, что ее бы это тоже не шокировало, так же, как меня.

Не знаю, сколько проходит времени. В кафе царит тишина: Эни и Джон уже ушли, только парень продолжает есть свое варенье. Но, наконец, этот кошмар для моих нервов заканчивается, и он просит меня принести счет. С невероятной легкостью на душе оттого, что сейчас он лишит меня своего общества, я выполняю эту просьбу и начинаю отходить, как вдруг он заявляет:

– Спасибо вам, Кристен О’Хара.

Меня словно обухом по голове ударяет и я резко разворачиваюсь, смотря на него во все глаза.

– Откуда вы знаете мое имя?

– Прочитал на вашем бейджике.

– На мне нет бейджика.

– Правда? – удивляется он, наклоняя голову в бок, и от его нелепого вида мне хочется расхохотаться. – Значит, я видел его раньше, когда заходил сюда в прошлый раз.

«Мог бы и не врать, - хмыкаю про себя я. – Он ни разу тут не был. Я бы запомнила. Уж ЕГО я бы точно запомнила!» Но вслух ничего не говорю.

Все также сутулясь, он направляется к выходу. И мне от его не в меру легкого наряда становится окончательно не по себе. Ну нельзя же, в самом деле, зимой ходить вот так!