— Капитан корабля Стас Иванов докладывает… — произнес торжественным голосом Крез и тут же осекся. Он увидел лицо своего былого товарища и лишился речи, мгновенно забыв тщательно подготовленный текст доклада.

— Ганс? — выдавил из себя слово Крез.

— Стас? — спросил Иванов.

Перед глазами Стаса сгустился туман, голову объяло кружение.

Волна творила изменение.

Когда Стасу удалось совладать с собой, он увидел лицо Ганса Креза на экране, только он был в кителе генерал-майора астронавтики и с нескрываемым восхищением взирал на Иванова.

— Приветствую вас, «Пурпурная звезда»! — восторженно обратился Ганс Крез к Стасу Иванову.

Иван Столяров медленно выбрался из постели и потянулся за штанами, которые лежали возле кровати. Спину ломило, словно он всю ночь разгружал вагоны бетонных плит, а не любовался женщиной, которая ныне мирно посапывала подле него. Иван оглянулся, и с удовольствием посмотрел на гладкую белую спину и гриву черных волос, распущенных по подушке, затем прикоснулся к волосам, провел ладонью по спине. В ответ женщина томно промурлыкала и потянулась. Одеяло сползло в сторону, открыв взору Ивана упругую полную грудь. Столяров почувствовал, как желание подбирается к нему, осторожно на цыпочках проникает в сознание, подчиняя разум единственному чувству — жажде. Жажде обладания этой прекрасной женщиной, которая нежилась на простынях перед ним.

Иван с трудом подавил в себе желание, потряс головой, чтобы окончательно его выветрить, и, прихватив брюки с пола, стал одеваться. Найдя на тумбочке золотые часы с маленькими бриллиантиками по ободу, Столяров нацепил их на руку и взглянул на циферблат. До встречи с Боголюбовым оставалось два с половиной часа. За это время он должен был успеть добраться до его резиденции в Сестрорецке.

Опоздание на встречу к Ивану Боголюбову могло сойти не просто за дурной тон и плохое воспитание, а за жуткое хамство и непочтительность, чего семидесятивосьмилетний Иван Хасанович Боголюбов в людях не принимал и не мог простить, даже если опоздание произошло по весомым причинам. Он всегда говорил, что для него лишь одна причина может показаться весомой и засвидетельствовать ее можно справкой из морга, а всё остальное — чушь и человеческая глупость.

С Иваном Хасановичем Столярова связывали тесные деловые отношения. Настолько тесные, что порой Иван боялся, что подхватит вирус клаустрофобии и задохнется от невозможности избавиться от опеки Боголюбова. Столяров отдавал себе отчет, что всем, что имеет и чего добился, он обязан Ивану Хасановичу, который точно голодный упырь присосался к нему. Боголюбов не для того вложил свое влияние, имя и серьезные деньги в никому не известного бедного молодого человека с непомерными амбициями и умом стратега размаха Юлия Цезаря, чтобы, не выдоив свой проект до полного истощения, отпустить Ивана на вольные хлеба. А Столяров приносил Боголюбову увесистую прибыль, и не только деньгами. Он открыл бизнес на территории, которая изначально была неподвластна семейству Боголюбовых. Территории, на которую Иван Хасанович официально от своего имени даже взгляд кинуть не мог. А Столяров влез, и не только влез, но и развернулся, что не понравилось конкуренту Боголюбова, Папе, который изначально считал эту территорию своей.

Теперь Папы не стало. Вчера в одиннадцать вечера Иван Хасанович позвонил Столярову на трубку, когда тот уже прыгнул с красоткой в постель, но еще не успел до конца овладеть ситуацией. Выслушивать философский бред кашляющего чахоточного старца и нудные нравоучения из разряда «а вот я в ваши годы» Столярову пришлось, но его настолько тошнило от всего этого, что лицо приобрело зеленый оттенок, в глазах появилась тоска кастрированного кота, а мужское достоинство проявило себя дезертиром, разумно рассудив, что не век же стоять аки оловянный солдатик, и свернулось калачиком от уныния. Папа скончался — это была единственная полезная информация, которую Столяров получил после сеанса чревовещания посредством телефонной трубки. Когда старику надоела болтовня, он заявил, что утром ждет его у себя, и назвал время, после чего, не прощаясь, слил разговор.

Столяров изначально боялся выступать против Папы. Бизнес, конечно, бизнесом, да и деньги не детские вращаются, но осторожность никогда не помешает. Ссориться с таким опасным человеком, как Папа, Столяров не хотел, но после того как, заручившись поддержкой таможни, он поставил в город первую партию товара, разом заглушившую конкурента, Иван притих, на улице больше озирался по сторонам, даже выпросил у Боголюбова восемь человек охраны — все бывшие спецназовцы, — но покушения не последовало. А теперь и Папа приказал долго жить. Столяров совсем расслабился. Вечером даже охрану распустил. Оставил только двух медведей, которые сторожили вход в гостиничный номер, где он заперся с красоткой, позабыв на целую ночь о страхе, о бизнесе и о старом неврастенике Боголюбове.

Иван Столяров застегивал верхнюю пуговицу рубашки, размышляя, стоит ли обвязываться удавкой-галстуком в номере или потерпеть до обители Боголюбова, когда за дверями послышался топот ног, словно табуну лошадей вздумалось попастись в коридоре шестого этажа пятизвездочного отеля. Столяров напрягся, предчувствуя нехорошее, и потянулся за пистолетом, который торчал из кобуры, свисающей со спинки кресла, но не успел.

В коридоре раздались выстрелы, и в ту же секунду дверь распахнулась, выбитая ногой человека, одетого в камуфляж. В номер влетели трое бойцов под два метра ростом в камуфлированной броне с черными масками на лицах и с автоматами наперевес.

Столяров не успел испугаться. Он лишь осознал, что обречен, и испытал чувство горечи. Расставаться с жизнью сейчас было до одури обидно.

Убийца вскинул автомат. Очередь разорвала Столярову живот. Он переступил с ноги на ногу, удивленно посмотрел вниз и рухнул лицом в пол. Убийца хладнокровно навис над поверженным Столяровым, направил дуло автомата ему в голову и развалил ее короткой очередью.

Раздался дикий визг, точно поросенка по горлу ножом полоснули. Убийца поднял глаза от мертвого Столярова и обнаружил барышню в неглиже, которая с ужасом смотрела на распростертое тело любовника.