— Не сиди сиднем, Сунец, догоняй! — Матвей подтолкнул другу стакан.

— Ну, если только за успех нашего дела, — тяжело вздохнул Алексей и опрокинул водку в рот. Поморщился, выхватил из банки огурец и внюхался в него, точно в куст розы. — Ты вот скажи мне, ты у каждого человека вот… — Сунцов попытался подобрать слово, — …ну, это самое видишь или как?

— Я думаю, что душу вижу. А у каждого или нет, не знаю пока. Вот я в человека когда вглядываюсь, глаза в глаза, тогда и является мне… а так хоть тьма мимо меня пройди, ничего не увижу. Ты же не думаешь, что я одни души вижу, и ничего больше? Я, брат, много чего вижу по сторонам: и девушку хорошую, соблазнительную, и кружку пива, да много чего… А вот души эти, они самые навязчивые мои видения. И рад бы, наверное, от них избавиться, да нет возможности. Дар мой это!

Матвей налил себе еще водки, высосал ее залпом и пояснил:

— У каждого человека душа по-разному выглядит. У кого-то, это ангелочек, оплетенный хищной паутиной, а у кого-то цветок с листьями, изъеденными кислотой, но от каждой души тянутся ниточки, уходящие в никуда. Я чувствую, как размотать эти ниточки и найти причину, когда человек шагнул не в ту сторону. Но ведь главное-то не это, а то, что я могу всё исправить! Вот, к примеру, умирает человек. А я успеваю ему в глаза взглянуть и вижу душу его черствую, как столетний сухарь, нахожу ниточки событий, так или иначе повлиявших на его душу, разматываю и вижу место, где человек оступился. Ведь в своей жизни люди оступаются лишь однажды, остальное как снежный ком накапливается сверху. Я аккуратненько меняю ход событий…

— А как у тебя это получается? — перебил рассуждения друга Сунцов.

— Не в курсе. Оно само собой как-то происходит. Вот я вижу это событие или поступок нехороший и тут же вижу, как бы оно всё могло быть. Вот оно и происходит.

— Значит, ты каждому человеку так жизнь исправить можешь?

— Нет, Сунец, не жизнь, а душу! — Ставрогин перегнулся к Алексею через стол и тихо зашептал: — Ты только подумай, если бы я оказался в двадцатых годах, мне бы одного взгляда на Гитлера хватило, чтобы этой мясобойни не случилось. Или на Сталина. А лучше всего — на обоих. Ты представь, какие горизонты для жизни! Сколько всего наворотить можно. Какой бы прогресс был! Да мы бы сейчас уже на Марсе березы сажали! Мать их…

— Ну положим, до Сталина с Гитлером ты вряд ли бы добрался. Они ведь персоны важнецкие и к каждому встречному дураку не выходили поручкаться, а вот принцип правильный. Мы на этом принципе, Ставр, такие бабки забацаем!

— О чем ты?! Для меня главное — Дар! А бабки, какие, к едрене фене, бабки? Зачем они мне нужны?

Ставрогин расстроенно хлопнул Сунцова по плечу и налил еще водки. Деньги его и впрямь волновали мало, поскольку после каждого Изменения он получал их вдосталь.

— Насчет денег — это ты зря. Ведь как в жизни-то: каждый продает то, чем располагает. Некоторые продают свой талант. Вот ты — из них. А я могу всё администрировать, — с трудом выговорил сложное слово Сунцов. — Или, выражаясь русским языком, устроить. Короче, ты согласен, Ставр, немного поиграть в экстрасенса?

— Экстрасекса? — переспросил захмелевший Ставрогин.

Мысли словно ватные ворочались в его голове. Сунцов состроил кислую рожу и повторил свой вопрос:

— Ты мне это, мозги-то не полощи, лучше скажи, согласен или нет?

Ставрогин кивнул.

И завертелось. Агентство паранормальных услуг «Магистр» начало свою работу через две недели после памятного пьяного разговора. Сунцов подсуетился, снял маленькую клетушку в деловом центре на Ленинском проспекте, зарегистрировал агентство по оказанию услуг, собрал все необходимые документы, откуда-то достал патенты и дипломы различных медицинских и магических обществ, выписанных на имя Матвея Ставрогина. Их он развесил по стенам офиса (как сказал, для солидности) и разместил по всем крупным газетным и интернет-изданиям рекламу «мага и целителя Матвея Ставрогина».

— Это должно сработать. Ждем гостей! — заявил Сунцов.

Звонки на телефон в офисе поступили в первый же день, как Алексей воткнул его в гнездо. Сунцов, водрузив на лоб очки, аккуратно записал все пожелания и проблемы, разбросал всех жаждущих по дням недели, предварительно поинтересовавшись у Матвея, сколько клиентов в день его не затруднит обслужить. Дважды за день ошиблись номером. Первый раз какой-то чрезвычайно грустный голос поинтересовался:

— Здравствуйте, это прачечная?

— Нет, — вежливо ответил Сунцов.

— Прачечная, — слезливо попросил голос, — прополощите мне мозги, пожалуйста!

Вторым попавшим не по адресу оказался грубый, хамоватый женский голос. Дама осведомилась, как она может услышать Михаила Львовича. Когда Сунцов сообщил ей, что по этому телефонному номеру такие не проживают, а это вообще офис агентства, она раскричалась и пообещала:

— Ты меня, Миха, лучше не зли! Я тебе такую жизнь устрою, что закачаешься. Не узнаешь меня, значит, твой Верунчик узнает, как мы с тобой две недели из постели в Геленджике не вылезали. Так что подумай!

Сунцов коротко послал ее по матери и повесил трубку. Посмотрел на Ставрогина и хохотнул:

— Представляю, какую житуху она этому Михаилу Львовичу устроит! А он — ни сном ни духом.

Первый клиент записался на прием в понедельник на десять утра. Все выходные Ставрогин не мог найти себе места. Он бродил из угла в угол, размышляя, получится ли у него сделать Изменение по заказу, или он покажет свое бессилие. Выходные Ставрогин держался, пообещав себе не пить перед работой, другое дело — после, но в воскресенье всё-таки выбрался в магазин. Купил две бутылки темного «Гиннесса» и салаку горячего копчения, расположился на кухне и поужинал в свое удовольствие.