Шрифт:
– Что вы от меня хотите, хенерал?
– В связи с произошедшим сегодня в Гродно в силу автоматически вступает секретный договор от 9 января 2001 года о совместной обороне в случае военного нападения на одного из партнеров. Кстати говоря, мы уже начали действовать в соответствии с положениями этого договора, иначе вы, скорее всего, были бы мертвы. Наши люди в Гродно успели вмешаться буквально в последнюю минуту, а сейчас почти полностью нейтрализовали вражеских диверсантов.
– Я вас понял. Я ценю участие российской армии и спецслужб и безмерно благодарен за мое спасение…
– Хорошо, что вы все правильно понимаете. Вам надо немедленно подписать приказ о полном переходе ВС Беларуси под наше оперативное командование, чтобы потом ни у кого не было глупых вопросов и предположений. Ваши Министр обороны и начальник Генштаба его уже завизировали. Дело за вами как за Верховным Главнокомандующим. Вы в состоянии поставить свою подпись под документом?
– Да, давайте.
Полковник Минин бесшумно раскрыл кейс и вынул оттуда папку и ручку, которые бережно поднес под правую руку пациента.
Тот, морщась то ли от боли, то ли от чего-то еще, подписал. Документ и ручка мгновенно переместились обратно в кейс, который закрылся столь же бесшумно, как и открывался.
– Шо дальше? – спросил пациент.
– Вы не нервничайте и выздоравливайте, – сказал генерал-лейтенант Глебов. – Дальше уж мы сами. Да, вот что еще. У вас во властных структурах сейчас некоторый разброд и шатание. В числе заговорщиков оказались даже люди в чине министров и замминистров и некоторые депутаты вашего парламента. Предполагаю, что к вам сейчас непрерывным потоком пойдут «ходоки» с вопросами о том, что им следует делать дальше. Так вот, объясните вашим военным и прочим делегатам, что главная установка сейчас такая: если последуют натовские авиаудары и даже агрессия со стороны Польши – не паниковать и отражать супостата всеми имеющимися силами и средствами, но при этом границу Польши и Литвы ни в коем случае не переходить и авиационные, а также ракетно-артиллерийские удары по их территории до особого распоряжения не наносить. Мы сами обо всем позаботимся, это в ваших же интересах. Более точные указания будем давать по месту…
– Я понял вас, – ответил слабым голосом пациент и вдруг всхлипнул: – Ну ладно ж я, старый. Но маленького-то за що… Хады…
И он беззвучно заплакал.
Глебов и Минин многозначительно переглянулись. Минину отчего-то пришла в голову не очень уместная в данном случае белорусская поговорка – «Якое древо, таки и клин, яки бацька, таки и сын».
– Нам очень жаль, – сказал генерал. Голос его был полон скорби ровно настолько, насколько это мог позволить себе военный высокого ранга, по приказам которого ВС РФ уже несколько лет методично превращали в мокрое место ближневосточных террористов всех мастей.
– Президент РФ передает вам свои искренние соболезнования, – добавил Глебов. – Если бы вы вняли нашим предупреждениям, трагедию можно было бы если не предотвратить, то уж точно минимизировать. Но, поймите, мы не всесильны, и случилось то, что случилось. С вашего разрешения мы удалимся…
Пациент ничего не сказал, продолжая всхлипывать. Дверь палаты закрылась за посетителями. Они пошли действовать.
Северо-восточнее Гродно. Высота 8000 метров. Утро 4 июня.
Три пары фронтовых бомбардировщиков «Су-34» из 559-го отдельного бомбардировочного авиаполка подходили к Гродно в почти безоблачном летнем небе на высоте восьми тысяч метров. Маршрут этой шестерки был весьма замысловат, ибо цель предстоящего удара находилась довольно далеко от места старта, а команды пересекать границы Латвии и Литвы пилотам не было. Во всяком случае – пока.
Хотя, с другой стороны, сегодняшний «объект приложения силы» находился в пределах боевого радиуса «Су-34», даже без использования дополнительных ПТБ, дозаправок в воздухе и прочих ухищрений, а значит, все шло вполне штатно.
Экипажи «сушек» перелетели из места постоянной дислокации полка (Морозовска в Ростовской области) в расположенный под Псковом Остров три дня назад в рамках очередных, уже ставших более чем привычными для всех учений в «обстановке, приближенной к боевой». И поначалу все было обыденно и даже где-то скучно, экипажи четыре раза слетали на полигон и действительно отработали там кое-какие задачи. Любого боевого летчика вообще трудно удивить, но сегодняшнее задание все-таки озадачило экипажи.
У командира серо-голубого «Су-34» с красным бортовым номером 22, ведущего первой пары бомбардировщиков подполковника Алексея Мущинина (для друзей и за глаза кличка Мужик) было на счету 259 боевых вылетов, выполненных в Сирии и Ливии, не считая сегодняшнего, а у его штурмана капитана Константина Хохлова (кличка Хохол, хотя родом он был из Томска) – 200. Пилоты и штурманы остальных ударных пар налетали никак не меньше.
Однако, когда этой ночью на авиабазе объявили боевую готовность и подвесили под бомбардировщики по максимуму средства поражения, экипажи несколько удивились. Так машины готовили в вылетам в Сирии, где иногда приходилось выполнять по 4–5 вылетов в сутки. Но здесь-то, на западной границе, с кем воевать?
Тем не менее потом, еще затемно, был подъем и краткий инструктаж.
На инструктаже, где кроме их непосредственного начальника полковника Лозового присутствовал еще и некий незнакомый генерал-майор, пилотам и штурманам ровным и где-то даже обыденным тоном рассказали довольно страшные вещи. Хотя бы потому, что вылет действительно был боевым, а цели находились не где-нибудь, а в Белоруссии, поскольку эпидемия «цветных революций», будь они неладны, как оказалось, хоть и с опозданием, но докатилась и сюда.