– Дик…

– Проехали, Джей, – Грейсон выдавил из себя улыбку. – Я в порядке.

– Хорошо, – вздохнул Джейсон.

Хорошего, правда, было мало.

Разобравшись с делами, Тим бесцельно крутился в кресле. Ехать в поместье не хотелось, дел в городе не было, так что приходилось коротать время до патруля у братьев, которые, кажется, за пять минут успели поругаться или высказать друг другу несколько претензий. Уж слишком демонстративно Джейсон отгородился от всех гитарой. Уж слишком кривил губы Дик.

Братья были старше, братьев иногда называли взрослыми людьми. Но они совершенно точно не могли разобраться в своих отношениях без помощи.

– Дик, – позвал подросток, решившись вмешаться. – Поможешь мне?

– С чем? – отозвался тот.

– Альфи передал нам обед. Скорее всего, половину холодильника, потому что тащить это было тяжело, – ответил Тим. – Давай разберем все, а то что-то мы сразу за дела взялись.

Разумеется, Дрейк немного лукавил. Переданные Альфредом продукты вполне спокойно могли бы лежать в сумке еще до утра. Но подросток хватался за первую пришедшую в голову причину вытащить брата, чтобы поговорить наедине.

– Ладно, – пожав плечами, откликнулся Грейсон. – Пойдем, заполним холодильник.

Крутанувшись на стуле в последний раз, Тим подхватился на ноги. Дик, смотревший на него, только фыркнул. А остальные, кажется, даже не заметят их отсутствия.

Рассеяно улыбаясь, Грейсон разбирал сумку с продуктами и готовой едой в контейнерах. Сидя за столом, Тим жевал сэндвич, пытаясь придумать, как начать разговор.

– Знаешь, мог бы просто сказать, что голодный, – с усмешкой проговорил Грейсон, бросая на брата очередной взгляд. – Я бы составил тебе компанию.

– Мало ли, ты боишься, что за десять минут у тебя Джейсона украдут, – хмыкнул подросток.

Дик помрачнел.

– Тим, не начинай, пожалуйста, – сдерживая раздраженность, попросил он. – Мы же вроде все выяснили?

– Дик, – Дрейк снисходительно улыбнулся. – То, что ты его ревнуешь, видно невооруженным глазом. Правда, понять не могу, почему.

– Не важно, – попытался отмахнуться Грейсон.

– Ну серьезно, – продолжал подросток. – Он же не только твой брат в кон…

– Мой! – неожиданно резко перебил Дик. – Мой брат. И песня – моя!

Опомнившись и понимая, что сболтнул лишнего, Дик тяжело вздохнул и опустился на стул.

Растревоженная память сыграла с ним злую шутку, практически лишив самоконтроля. Пытаясь хоть как-то взять себя в руки, Дик закрыл лицо ладонями и согнулся, считая вдохи и выдохи.

– Расскажи, – тихо попросил Тим.

– Мне было плохо, – не убирая руки от лица, начал Грейсон. – Очень плохо, Тим. Я верещал, пытался сорвать повязки, драл себе шею. Галлюцинировал. Знаешь, есть такие жуткие видения, когда реальность и воображение местами меняются. Мне казалось, что я не дома. Что все еще на корабле, в ошейнике, на цепи. И что вот-вот зайдет Ник и начнет меня мучить. А дом – одна из пыток, чтобы сделать еще хуже. Я правда не знаю, каким образом Джею удалось меня тогда уложить и убедить не шевелиться. Но он смог. И начал играть. Не знаю, почему ему это в голову пришло, но это сработало.

– На корабле бы такого никогда не произошло, – догадался Дрейк.

– Да, – кивнул Дик. – Там у меня не было Джейсона с гитарой в руках. Когда мне становилось настолько плохо, что я не мог соображать, он играл мне, пел и так вытаскивал из галлюцинаций. Это… черт, Тим! Это слишком личное для меня. Слишком болезненное. Так что, да, я ревную. И злюсь.

– Собственник, – проговорил подросток, подходя к брату и проводя ладонью по его волосам.

– Черт, ну почему вы не понимаете? – простонал Грейсон. – Почему никак не можете понять?

– Понять что?

– Я нуждаюсь в нем. Да и в каждом из вас. Я чокнутый, и буду ревновать вас друг к другу, орать, ругаться, делать больно, держать на коротком поводке и издеваться. Не потому что я мудак, и это доставляет мне удовольствие. А потому, что меня изломали и изуродовали, Тим. Я сросся, но… неправильно. Я еще помню, как на меня смотрели раньше. И не могу больше быть таким. Я могу только хвататься за вас, чтобы дышать и хоть немного чувствовать себя нормальным. Знаю, вам кажется иногда, что я нормальный. Мне самому так иногда кажется. Но это не так.

– В тебе говорит посттравматический синдром, – подросток осторожно, словно боясь испугать, обнял старшего брата. – Ты все тот же. Наш Дик Грейсон. Немножко засранец, немножко раздолбай, немножко балбес. И я… я знаю, как ты любишь нас, Дик. Даже не думай, что в этом ты изменился. В твоей голове каша, и, ты прав, никто не поймет, через что ты прошел. Но не дай этому изуродовать твои мысли.

– Это не отменяет факта, что я стал безумным ревнивым собственником, – пробурчал Грейсон, сдаваясь.