Вернувшись в Париж, я условился с месье Лавассёром, что накануне назначенного слушания он предоставит в суд справку, заверенную его личным врачом, о моем серьезном заболевании, например, пневмонии. Уверен, после моих слов Гринбенг даже не заикнется о рассмотрении дела в мое отсутствие. Теперь ему будет крайне важно не просто повторить свой триумф, а сделать это так, чтобы именно я уже никогда не поднялся. Оставалось теперь только найти нужную сумму.

Первым делом я решил обратиться через Луку к его отцу. Месье Дюкре внимательно выслушал меня и, приподняв удивленно бровь, спросил:

– Неужели дела вашей семьи настолько плохи, что Ансело понадобилась ссуда? Позвольте, молодой человек, мне усомниться в этом. Ваш многоуважаемый отец держит свои счета и в моем банке, так что я, как управляющий, вполне осведомлен, что это вовсе не так. Так что же мешает тебе, Джори, просто попросить деньги у отца?

Я промолчал, не собираясь посвящать въедливого банкира в свои проблемы.

– Видишь ли, Джори, - строго проговорил он, очевидно заподозрив меня в каких-то неблаговидных делишках. – Даже если ты по личным причинам не желаешь использовать семейные счета, то хотя бы поручитель тебе все же нужен. Если бы в этом качестве за тебя согласился выступить твой отец, я бы без малейших сомнений и под самый минимальный процент согласился бы ссудить тебе практически любую сумму.

Он замолчал, вновь вопросительно глядя на меня. А что я должен ему ответить? Если бы я мог обратиться к отцу за поручительством, я бы действительно просто попросил у него эти деньги, и мне не был бы нужен банк Дюкре. Честно говоря, я ожидал, что мой друг сам за меня поручится, но Лука промолчал. Хотя, кто знает, какие у них сейчас в семье отношения. А, может, события, произошедшие со мной, подорвали доверие.

– Нет, месье Дюкре, - пришлось мне сознаться.
– Я не могу обратиться к отцу.

Банкир задумался на какое-то время, оценивающе глядя на меня. Появилось чувство, будто я милостыню прошу, захотелось встать и немедленно уйти, но тогда я потеряю шанс реабилитироваться. Придется умерить гордыню на время.

– Ну хорошо, Джори. Только потому, что я тебя знаю много лет и хорошо знаю твою семью, я пойду на то, чтобы выделить тебе, скажем, половину запрашиваемой суммы. Но ты должен дать мне слово, что не попал в неприятности незаконного характера. Можешь завтра зайти в банк и получить деньги, – вынес, наконец, вердикт банкир.

Половина, конечно же, не решала моих проблем, но это все же лучше, чем ничего. Пришлось соглашаться на его условия. К тому же, я прекрасно понял, что Дюкре-старший все равно позвонил моему отцу. Уверен, несмотря ни на какие разногласия и ссоры, Гаэтан в любом случае поручится за меня. Конечно же, я не собирался его подводить. С долгом рассчитаюсь сразу же, как только смогу. Но, даже если бы у меня так ничего и не получилось, и я бы оказался в безвыходной ситуации, я не сомневаюсь, что моя семья поняла бы меня и не осудила.

Все, что нашлось у меня из золотых украшений – пара булавок для галстука, запонки, перстни, я отнес в ломбард, собрал всю наличность, которая имелась, и снял крохи, остававшиеся на счете. Потом я отказался от квартиры, чтобы не оплачивать аренду, все равно меня в ближайшие месяцы не будет в городе. Все свои личные вещи я перевез к Золтану. Увидев такое дело, друг сам предложил мне помочь, но я знал, что ему самому сейчас приходится почти всю выручку отдавать банку, да и лечение отца стоило недешево. Необходимую сумму я уже набрал, так что, поблагодарив, отказался. К тому же, кто знает, как оно там обернется через три месяца.

Раймодин оказался крайне твердым и строгим наставником, но и ученик ему попался, я полагаю, очень старательный. Целыми днями он выслушивал меня и вычитывал мои речи, покачивая седой головой и постукивая по полу резной тростью с красивым костяным набалдашником, придираясь ко всему, вплоть до интонации и выражения лица, не говоря уже о фактической стороне, и, конечно же, бесконечно поучал и наставлял. Кажется, ему самому это доставляло большое удовольствие, так что наши с ним дискуссии, начавшись сразу после завтрака, затягивались до глубокой ночи. А после он еще давал мне рекомендации, что именно я должен изучить, и благополучно отправляясь отдыхать. Пожалуй, все мои университетские годы не дали мне столько, сколько я смог узнать здесь. Наступила весна, и все чаще наши занятия стали проходить в саду месье Раймодина, который обилием розовых кустов сильно напоминал мне тот, что находился возле дома моих родителей. Должен признаться, я скучал по ним и по сестренке. Но сейчас я не мог себе позволить даже и думать о возможности примирения.

И вот мы снова под крышей Дворца правосудия. Зал другой, и судьи другие, но главные действующие лица все те же. Кроме супругов Лавассёр в этот раз здесь присутствует и месье Раймодин, полушутливо-полусерьезно предупредивший, что, в случае моего поражения, он сломает свою трость о мою голову. Несмотря на мои возражения, явился и Золтан, который в принципе не допускал и мысли, что я могу проиграть еще раз.

В этот раз не предусмотрено никаких длительных прений, все должно решиться одним днем. После того, как я зачитал текст своей апелляционной жалобы, право выступить с возражениями было предоставлено Гринбенгу. Метнув на меня убийственный взгляд, он подошел к трибуне. Цель его выступления вполне ясна. Изначально он хотел выбить из-под моих ног малейшую опору, и, конечно же, постарался опровергнуть все те факты, которые я изложил в апелляции. Но он просчитался. Я уже теперь не тот Джори, что в прошлый раз, сегодня я действительно оказался готов к бою и встретил его во всеоружии.